Она дернулась всем телом, разворачиваясь и оторопело наблюдая, как Никс с мертвенно-бледным лицом, с горящими сумасшествием глазами отпускает ошейник рычащего Раша и бросается вперед.

— Не лезь! — запоздало крикнула Вэл дрожащим голосом. — Не лезь! Уйди!

Никс, казалось, не услышал ее, погруженный в охватившее его безумие.

Зефф, лицо которого выражало настоящий ужас, громко чертыхнулся, попытался было перехватить парнишку, но тот ловко увильнул от его рук, уходя в сторону.

— Мелкий, че ты творишь? — прошептал бородач, провожая мальчишку взглядом округлившихся глаз.

— Не надо ее убивать, пожалуйста! — Серые глаза, полные слез, с мольбой поднялись вверх, встречая оценивающий взгляд Раза.

Вэл задрожала, в ужасе наблюдая за пальцами Никса, крепко перехватившими запястье мужчины. Кожаная куртка смялась под рукой мальчишки.

Раза ухмыльнулся, с интересом разглядывая парнишку. Взгляд его скользнул по руке Никса, не отпускающей его запястье, поднялся выше, рассматривая белое как мел лицо в обрамлении пшеничных волос. Нехорошая кривая улыбка тронула его губы.

Паника поднялась волнами, уничтожая все разумное. Вэл тихо заскулила, когда острая сталь покинула шею. Раза опустил оружие и громко хмыкнул:

— Может, теперь отпустишь мою руку, мальчик?

Никс, опомнившись, разжал пальцы, и в тот же миг клинок прижался к его шее. Мальчишка охнул, попытался было отпрянуть назад, но сразу замер, пригвожденный к месту взглядом черных глаз.

— И кто это у нас такой? Твой очередной любовник? — громко поинтересовался Раза, не смотря на Вэл.

Стена бесстрашия рухнула, осыпавшись звенящими осколками. Страх возродился, пронзая Вэл, опутывая ее цепями.

Сердце часто забилось в груди, мешая сделать вдох.

— Отпусти его, — выдавила из себя Вэл, протягивая вперед дрожащую руку. В ушах зазвенело, тошнота подкатила к горлу.

— Ладно вам, наместник, отпустите мальчишку, — с осторожностью негромко произнес Вемир, сжав губы, — он не знает, что творит.

Всадник, скрывающий свое лицо, выпрямил спину, ударил лошадь по крутым бокам, направляя ее к Раза. Поравнявшись с его плечом, натянул поводья, заставив лошадь послушно замереть на месте, низко наклонился и что-то неслышно прошептал ухмыляющемуся мужчине.

Раза фыркнул и пренебрежительно отмахнулся от него.

Порыв ветра хлестанул по щекам, и тут же дождь хлынул неудержимым потоком, будто на небе сразу перевернули все существующие в мире бочки с водой.

— И откуда у тебя такие таланты — находить тех, кто готов за тебя умереть? — Злая улыбка скользнула по губам Раза.

Потоки воды потекли по его волосам и плечам. Он чуть наклонил голову и мягко спросил у замершего в страхе Никса:

— Мальчик, ты хочешь, чтобы она жила, верно?

— Д-да, — дрогнувшим голосом ответил парнишка, серыми округлившимися от ужаса глазами рассматривая бледное лицо в каплях дождевой воды.

— Твое желание будет исполнено, — ответил Раза и, не меняясь в лице, поднял безжалостные глаза, встречаясь взглядом с голубыми, полными безумия глазами Вэл.

Понимание пришло слишком поздно.

Собственный крик ужаса обжег Вэл горло, когда Раза одним быстрым резким движением развернул Никса, прижимая его к себе спиной. Острое лезвие скользнуло по горлу, оставляя за собой раскрывающуюся, словно алый цветок, рану.

Границы стерлись.

Не было больше черты, которую она боялась переступить. Не существовало никаких условностей, запретов и страха наказания.

Мир превратился в черное ничто, а собственная жизнь перестала иметь ценность.

Вэл кричала и кричала, чувствуя на себе крепко удерживающие руки. Кожаный плащ натянулся, больно впиваясь горловиной в шею.

— Я убью тебя! — Вэл рванулась вперед, видя перед собой только ненавистные темные глаза. — Убью тебя, ублюдок!

Сердце бешено стучало в груди, тщетно пытаясь заглушить крик боли, эхом носящийся по бездонной пропасти души.

— Не ты первая, кто говорит мне это. — Клинок вошел в ножны, и Раза кивком головы указал Вемиру на бьющуюся в сумасшествии девушку. — Уведите ее отсюда. Хватит тешить публику.

— Ненавижу тебя! Ты сдохнешь, слышишь? — Исступленный крик сорвался на хрип, Вэл дернулась, тщетно пытаясь высвободиться из крепких объятий Зеффа.

— Успокойся! Ну же! — Бородач хорошенько тряхнул Вэл, с силой сжимая ее плечи. — Все кончено. Ничего уже не исправить.

Вибрирующее рычание Раша на краткий миг выдернуло Вэл из охватившего ее безумия. Скосив глаза вбок, она увидела Кара, держащего упирающегося пса за кожаный ошейник. Черные губы, собираясь в складки на длинной морде, обнажали белоснежные клыки. Круглые глаза не отрывались от высокой фигуры в черном.

Вэл прищурилась, сосредотачиваясь на широкой спине Раза, чувствуя, как гнев топит ее в адском пламени. Руки потянулись к поясу, силясь достать кинжал.

— А ну, спокойно! — Пальцы Зеффа стиснули запястье, выкручивая руку. Вэл застонала от боли, дернулась, понимая всю тщетность своих попыток.

— Пусти меня! Я убью его! Убью! — Она сипло закричала, закашлялась и вдруг, растеряв все свои силы, тяжело осела.

Зефф мягко отпустил ее, замирая рядом.

Слезы, смешиваясь с дождем, потекли по щекам. Вэл с накатившей на нее необъяснимой усталостью села на мокрые круглые камни мостовой, опуская голову.

Длинные волосы, взлохмаченные, мокрые, еле держащиеся в хвосте, облепили скулы и шею.

— Ненавижу тебя… — прошептала Вэл, невидящим взглядом уставившись на красную лужицу, стремительно увеличивающуюся в размерах.

Струйки крови, щедро разбавленные дождем, обтекали круглые камни, образуя алый узор.

До сегодняшнего дня Вэл считала, что любит Раза. Сейчас, боясь поднять глаза на лежащее под дождем тело, ей казалось, что от любви не осталось ровным счетом ничего. Да и, возможно, любви-то никакой никогда не было. Восхищение внутренней силой этого животного? Несомненно. Уважение, густо смешанное со страхом? Верно.

А что еще? Сумасшедшая энергия, бьющая через край, сметающая и покоряющая. Вэл преклонялась перед этой магнетической силой, признавая ее как нечто непреложное.

Она почувствовала себя отравленной. Ей показалось, что она выпила полную чашу терпкого вина, не заметив горького привкуса и неестественного кроваво-красного оттенка.

Яд был сладок. Он проникал в самую суть, наполнял надеждой, дарил краткий миг наслаждения, туманил голову, оттягивая время, не давая понять, как глубоки разрушения.

Теперь же, когда правда обнажила кровавое нутро, ей не оставалось ничего, кроме сожалений.