Хорошенько размахнувшись – восхитительно колыхнулась грудь, – Милена швырнула банку… В меня, что ли?! Сначала Резак, а потом…

«Это заразно», – успел подумать я, а в следующий миг жестянка, полная священной для некоторых коровьей плоти, угодила в облако.

Тонкий металл вмиг испарился, говядину обожгло, – смрадно запахло паленым, – и все это пузырящееся и обугленное зависло внутри облака в паре метров надо мной.

И облако замерло. Оно потеряло форму, расползлось. От него отделились дымные отростки. И все это засверкало еще ярче. Молнии стали крупнее, прорвали незримую оболочку облака и вырвались наружу!

Молнии били в деревья и в землю, оставляя после себя черные угольные следы и дымящуюся хвою. В меня тоже шарахнуло, не пронесло на этот раз…

Почему сразу не умер? Не знаю.

Что почувствовал? Это было… Будто все мое тело, каждый сантиметр кожи, щекочут. А миг спустя я понял, что свободен. Паутина взяла на себя удар и распалась, истлела.

Я вскочил на ноги и побежал, умудряясь маневрировать меж ударяющих в землю молний. Дважды едва не зацепило. Но все же я выбрался из опасной зоны и почти добежал до Милены с Резаком, напряженно следивших за моими перемещениями, когда черт меня дернул обернуться и посмотреть на «кондер»!..

– Стой! Куда!!! – Милена едва не порвала голосовые связки.

Чудом уклоняясь от молний, я метнулся обратно – к черному кубу…

Пару минут спустя, миновав еще бушующую локальную грозу, я протянул Резаку контейнер с «кондером» и по-отечески потрепал парня по плечу:

– Хорошо стреляешь. Отлично даже. А вот банки плохо бросаешь. На-ка, принимай. Как от себя отрываю. Будь с моими вещичками нежен и ласков, – к контейнеру я добавил свой сидор.

От возмущения «африканец» не сразу смог выдавить:

– Умник, ты разве не понял? Если бы не я, твоя жена овдовела бы?!

– Да понял я, понял. Я вообще сообразительный. Но пари есть пари. Я – с твоей помощью или без – прибор добыл? Добыл. Так что…

Нацепив на себя мой сидор, «африканец» совсем скис. Горбом прочувствовал всю мудрость древней пословицы: «Не делай людям добра – и не будет тебе зла».

Я решил немного его подбодрить, нам ведь еще вместе дела делать:

– Слушай, дружище, круто ты со жратвой обращаешься. Тушенку не жалко? Как ты вообще догадался, что облако на консерву среагирует?

Он как-то странно посмотрел на меня, а потом пробормотал, что просто подумал немного, соотнес одно с другим – мол, раз «кондер» против живой силы противника придуман, то реагировать может на электропроводимость белка, но при этом пташка над ним пролетала, а прибор ее не шлепнул, следовательно, одного белка мало, нужно еще что-то, а у всех солдат обязательно есть оружие или броники с касками, то есть железяки разные, а раз так – консервная банка с содержимым могла бы…

Он говорил, похлопывая себя по карману шорт, а я недоверчиво его разглядывал. При чем вообще «кондер», если облако из капли образовалось? И что значит – «подумал»? Да Резак на мыслительную деятельность в принципе не способен! Скажи наша ходячая энциклопедия «Полигон от А до Я», что нейтрализацию «кондера» ему показали в научно-фантастическом кино, я бы враз поверил, а так…

Улыбаясь в тридцать два с эмалью, Милена шагнула ко мне с распростертыми объятьями:

– Максим, любимый!..

Я улыбнулся ей в ответ.

И тут же схлопотал увесистую оплеуху.

– Край, ты совсем уже охренел?! Тебе что, жить надоело?! Так я тебе – вместо суицида! – сама казнь устрою!

– Египетскую?

– Да хоть турецкую с тайской!

Усевшегося прямо на землю Резака – при каждом удобном случае он усаживался – явно забавляла наша перепалка.

А еще я заметил, что парнишка частенько кладет ладонь на правый карман шорт. Вряд ли это просто невинная странность. Скорее всего, хранит так что-то очень важное для него. И постоянно опасается эту вещь потерять.

Да, я знаю: любопытство – не порок. Именно поэтому я решился на поступок, который истинно верующие считают смертным грехом. Подумаешь, всего-то одним хреновеньким поступком на моем счету станет больше. Душа Максимки Краевого уже настолько испорчена, что большой разницы не будет.

– Слушай, дружище, а давай-ка посмотрим, где мы находимся, – со смартфоном в руке я подошел к Резаку, сел рядом и как бы невзначай коснулся плечом его плеча.

Конечно же он, как всякий порядочный гетеросексуал, тут же отодвинулся.

Но сделал это не так быстро, как я залез к нему в карман и реквизировал оттуда нечто небольшое, размером с одноразовую зажигалку и, судя на ощупь, неправильной формы, с гранями. То ли керамическая штуковина, то ли камешек обычный. Ничего интересного. И потому меня это насторожило. С какой целью молодой человек из клана «Африка» таскает гравий в кармане и беспокоится, чтоб камешек не потерялся?.. И если поначалу я просто хотел выяснить, что же прячет Резак, и сразу вернуть вещь на место, то теперь решил не спешить.

– Сейчас включим GPS, определим наше местоположение… – к моему удивлению, телефон вполне себе работал на прием, пиктограмма связи показывала все четыре полоски, а ведь мы отошли на пару километров от Стены, не меньше, и тут точно никто никогда не ставил ретрансляторов. Медленно, но уверенно начала загружаться карта.

– Телефон работает? – Резак очень заинтересовался моим девайсом. – Странно, на территории Полигона – так в учебном фильме сказали – со всей электроникой большие проблемы.

– Дружище, ты уверен, точно со всей? – я опять придвинулся к Резаку.

Надо ли говорить, что наши плечи вновь соприкоснулись? Наивный парнишка даже не понял, что это просто отвлекающий маневр, а не предложение чистой мужской любви.

– Только самая примитивная техника работает, – он вскочил и сверху вниз гневно уставился на меня: – Слушай ты! Не лезь ко мне! А не то…

– Да без проблем, дружище! Извини, если что не так! – спрятав телефон в карман, а вместе с ним и позаимствованную вещицу, я поднял руки, показывая, что не хочу неприятностей, сдаюсь, больше не буду.

Рефлекторно, поддавшись привычке, Резак хлопнул ладошкой по карману и…

И успокоился.

А чего ему было нервничать, если при втором нашем близком контакте я презентовал ему похожий по размеру и весу камушек, который подобрал с земли? В молодости мне довелось немного пожить в ИТК, где я приобрел некий ценный опыт – век мне воли не видать, – о котором не распространяюсь в приличной компании.

На роже моей сама собой нарисовалась самодовольная улыбка.

И тут я поймал задумчивый взгляд Милены.

Прищурившись, она смотрела на меня так, будто подозревала в чем-то, но не могла доказать мою вину.

Я послал ей воздушный поцелуй.