Я уловил мысль Орсии:

— Что случилось?

— Ничего, насколько мне известно. Но нужно найти пищу.

— Конечно. — И она с гораздо большей легкостью присоединилась ко мне у реки. Утес загораживал прямые лучи солнца, но было достаточно света, чтобы я решил, что день предстоит ясный.

— Ага. — Моя спутница вброд пошла по воде у берега. И вдруг неожиданно, словно ее схватили за лодыжки и потащили вниз, исчезла! Я с плеском устремился к ней, не зная, что обнаружу. И хоть нырнул в том месте, где она исчезла, и попытался нащупать ее пальцами, ничего не нашел. Но услышал негромкий смех.

Орсия стояла, деловито очищая от кожицы корень. Потом энергично потерла корень ладонями и протянула мне. Корень стал белым.

— Ешь! — Это было не приглашение, а приказ.

— Дахаун сказала… — Я нерешительно взял корень и посмотрел на него.

— Верно, — согласилась Орсия. — Есть в этих местах, где долго царила Тень, такое, что может убить, ослепить, отнять память, даже разум. Но это не заколдованная ловушка, а чистый плод земли и воды. Можешь есть так же спокойно, как продукты Долины.

Приободрившись, я вгрызся в корень. Под зубами он крошился и имел чистый, слегка сладковатый вкус. Орсия снова нырнула и вернулась назад прежде, чем я проглотил последний кусок корня. Корень был не только приятным на вкус, но и сочным и утолил жажду.

Она приготовила еще один и дала мне и только потом взяла два себе. Берега стали круче и выше, уровень воды постоянно поднимался. Мы прикончили остатки завтрака и поплыли.

Я не мог сравняться с Орсией и не пытался; считаясь со своими возможностями, я только старался не терять ее из виду. К счастью, время от времени она останавливалась и ходила по воде, оглядываясь в поисках ориентиров, о которых упомянула накануне вечером. Однажды резким жестом подозвала меня к берегу и, дернув за плечо, приказала затаить дыхание. Мы нырнули.

— Наверху часовой руз, — мысленно пояснила Орсия. — У них острое зрение, но вода искажает то, что в ней. Если руз не опустится ниже, не думаю, что нам нужно его опасаться.

Немного погодя ее хватка ослабла, и я смог вынырнуть. Но мы продолжали держаться в тени крутого правого берега. Местность казалась мне такой же дикой и пустынной, как та, что окружает владения Лоскиты, хотя здесь нет странных растений с мясистыми листьями, и движемся мы не по скалам, а по воде.

С берегов свисали вьющиеся растения, одни тонкие, как нить, другие толщиной в мою руку. Я не нуждался в предупреждении Орсии, чтобы сторониться их, потому что на вид они были такие отталкивающие, что невозможно было поверить, будто от них может быть что-то хорошее. Бледнозеленые, с каким-то болезненным блеском, они словно состояли из гнили. И от них исходило такое зловоние разложения, что можно было задохнуться, пытаясь не дышать рядом с ними. Я заметил, что хоть их нити свисают к самой реке, там, где они касаются воды, превращаются в высохшие скелеты. Должно быть, вода их убивает.

— Теперь уже недалеко. — В мысли Орсии улавливалось облегчение.

Она пошла по воде в том месте, где река делала резкий поворот. Здесь растения поредели, и сквозь их тошнотворные заросли виднелся какой-то изъеденный непогодой выступ. Скала ли это? Я догнал Орсию и стал всматриваться внимательней.

Не скала: чья-то рука сознательно обработала камень. Должно быть, голова, подумал я. Но теперь уже невозможно сказать, голова ли это человека или зверя, чудовища или духа. Вместо глаз две глубокие ямы, и взгляд на них снизу (голова наклонена так, словно смотрит вниз, а мы смотрим на нее снизу) вызывает тревожное ощущение, как будто из этих углублений и сейчас что-то внимательно наблюдает за нами.

— Страж, но не из нашего времени, и нам можно его не бояться, хотя существовал он именно для этого. Теперь… — Она проплыла некоторое расстояние и снова повернулась ко мне.

— Для крогана это нетрудно, но для тебя Кемок… — Она явно колебалась. — Нам предстоит уйти под воду и какое-то время там находиться. Не знаю, способен ли ты выдержать.

Я вспыхнул: ясно, что она считает меня слабым звеном, о котором нужно заботиться. Хотя логика подсказывала мне, что она права, когда речь заходит о водных путях, чувства не подчинялись логике.

— Пошли! — Я несколько раз глубоко вдохнул и выпустил воздух, вентилируя легкие. Орсия нырнула в поисках скрытого прохода. Но вот она вынырнула прямо передо мной.

— Готов?

— Как никогда.

Я сделал последний вдох и нырнул. Рука Орсии на моем плече показала путь в темноту. Я плыл со всей скоростью, какой владею, легкие разрывались, потребность вынырнуть и глотнуть воздух стала так велика, что заставила забыть обо всем. Больше я не мог выдержать и поплыл вверх. Плечом и затылком ударился о камень. Оттолкнулся, послал тело вперед, отчаянно царапал потолок, а дальше — неожиданно голова выскочила из воды, и я снова мог дышать!

Но вынырнул я в полной темноте. И как только сделал несколько вдохов, почувствовал, как меня охватывает тревога. Не было ничего, кроме воды и тьмы; тьма давила и душила, несмотря на пронизывающий холод.

— Кемок!

— Здесь! — Ужасное ощущение одиночества и покинутости оставило меня. Пальцы схватили меня за руку, и я понял, что Орсия рядом. Ее слова разогнали мрак и сделали его частью реального мира.

— Это проход. Отыщи стену и используй ее как проводника, — сказала Орсия. — Больше нам не придется двигаться под водой — по крайней мере, до того места, куда я доходила одна.

Я плескался, пока не коснулся стены вытянутыми пальцами.

— Как ты оказалась здесь — и почему?

— Как ты знаешь, мы общаемся с другими водными жителями. Один мерфей рассказал мне об этом отверстии и показал его. Он приходил сюда охотиться на квасфи; их там большая колония. Мимо протекает сильный поток и приносит с собой пищу, которая нравится квасфи, поэтому здесь они вырастают до необычного размера. Мне всегда нравилось исследовать незнакомые места, поэтому я спустилась и обнаружила, что не я, не мерфей и не квасфи первыми узнали об этом месте.

— А кто?

— Увидишь сам.

— Ты можешь там видеть? Разве не везде темнота?

Снова я услышал ее негромкий смех.

— Бывают разные источники света, Кемок из-за гор. Даже в таких местах, как это.

Мы продолжали плыть в темном проходе. Потом я заметил, что мрак рассеивается, сменившись постепенно усиливающимся сероватым светом. Свет не такой яркий, как от факела или лампы; скорее он похож на переход от ночи к утру.

Потом туннель кончился, и мы оказались в пустом пространстве, но таком большом и тускло освещенном, что я не мог представить себе его размеры. Должно быть, это внутренности полой горы. Свет не рассеян повсюду, а приходит от подводных участков, и в этом свете вблизи показалась короткая полоска берега, усеянного камнями.