Старушка провела нас на второй этаж, представляющий собой длинный коридор, по обе стороны которого находились двери в номера. Всего на этом этаже их было четыре, по два с каждой стороны. Коридор был оформлен в той же цветовой гамме, что и холл, на стенах тоже висели картины, но в отличие от гостиной, на них были изображены женщины. Всего я насчитал семь полотен. Женщины были разного возраста и внешне не походили друг на друга, но сами рисунки были чем-то неуловимо схожи между собой. Видимо, их создал какой-то художник конца девятнадцатого века, изобразив на холсте свои фантазии. Одна из женщин была изображена в виде феи с прозрачными крыльями в длинном белом платье, чем-то напоминающем подвенечный наряд, а другая — гордой воительницей с мечом в руках. Единственное, в чем я был уверен, так это в том, что их всех нарисовал один и тот же человек. Это было видно по технике письма.

Нам всем предоставили отдельные номера. Моя комната оказалась второй справа, сразу за комнатой Димы. Номер приятно меня удивил; жить в такой роскоши мне еще не доводилось. Центральное место в комнате занимала огромная деревянная кровать, накрытая сверху большим пологом из полупрозрачной светло-голубой ткани. Одна только спинка в резных ангелочках, на мой взгляд, являлась произведением искусства. Покрывало и шторы на единственном окне тоже были голубыми, но немного другого, более насыщенного оттенка. Остальная мебель не уступала кровати. На стене висела картина, на которой была изображена молодая пастушка, присевшая отдохнуть в тени раскидистого дуба. Она сидела полубоком, поджав ноги и обхватив руками посох, вокруг в высокой траве паслось её стадо, которое, как ни странно, состояло из матерых волков. Её голова была повернута к зрителям, а пряди темных волос, выбившиеся из прически, развевались на ветру. Не знаю, почему эта картина произвела на меня такое впечатление, но я довольно долго не мог оторвать от неё глаз, пока, наконец, тряхнув головой, не скинул странное наваждение.

Я осмотрел ванную, которая была под стать спальне и разложил в шкафу свои вещи. Взглянув на часы, я убедился, что до обеда осталось еще полчаса, а значит, у меня было время на то, чтобы принять душ. Милая старая леди своим басовитым голосом поведала нам, что хозяйка сейчас занята, но в три часа будет рада видеть нас за обедом, а потом постарается ответить на все интересующие нас вопросы. Я чувствовал — старуха не одобряет решения Патрисии разрешить нам остановиться в отеле, но вряд ли может что-то изменить, потому что не имеет права голоса.

Мне пришлось немного спустить воду, прежде чем ею стало можно мыться, так как поначалу из крана текла ржавая темно-коричневая жидкость. Я списал это досадное обстоятельство на старые трубы.

К трем часам я, чисто выбритый, переодетый и благоухающий свежестью, был готов к любым неприятностям, которые, несомненно, в изобилии ждали нас в этом месте.

В коридоре я встретился с отцом и Димой. Они тоже успели привести себя в порядок, особенно это касалось брата. Он надел белую классическую рубашку (лучшую, что у него имелась) и черные брюки со стрелками. А ведь я прекрасно знал, как он ненавидит все, что не является джинсами! Я также обратил внимание на то, что он потратил немало времени на расчесывание своих светлых волос, которые сейчас были вполне аккуратно уложены, хотя обычно не поддавались никакому внешнему воздействию и беспорядочно торчали во все стороны, что придавало внешности брата разбойничий вид. Его голубые глаза возбужденно блестели, видимо, от предвкушения встречи с Патрисией Блэйд.

Забавно, что, будучи родными братьями, мы абсолютно не похожи внешне. Дима пошел в отца, тот тоже светловолос и коренаст, тогда как я — копия мамы. Она была высокой и худощавой, от неё мне достались темные волосы, карие глаза и еще, пожалуй, правильные черты лица, благодаря которым многие женщины считали меня красивым. Правда, плечи у меня такие же широкие, как у отца. Прибавьте к этому развитую долгими тренировками мускулатуру, и вы поймете, что я не выглядел хлюпиком рядом с широкими в кости отцом и братом.

Спустившись вниз, мы без труда нашли столовую. Она находилась напротив гостиной за такими же двойными дверями. В центре столовой стоял большой прямоугольный стол не менее шести метров длиной, покрытый белой кружевной скатертью. Хозяйка села во главе стола, мы разместились по обе стороны от неё. Так как я сидел спиной к окну, мне пришлось смотреть на глухую стену, которую, в лучших традициях этого дома, украшали картины — три больших натюрморта, вполне подходящих для столовой.

Обед проходил в приветливой обстановке, при этом мы говорили обо всем, кроме дела. Блюда сменялись одно за другим. Сначала был суп из лапши, приготовленный на основе куриного бульона, затем салат из свежих овощей, стейк с картошкой, зажаренные куриные крылышки и еще куча всего. Лично я наелся где-то в промежутке между салатом и стейком, так как мне вообще не свойственно много есть. К остальным блюдам я даже не притронулся. Заметив это, хозяйка извинилась за чересчур обильный обед, пояснив, что миссис Гридл состоит при отеле на должности поварихи, но с тех пор, как их закрыли, она практически осталась без дела. Поэтому наш приезд был для неё как бальзам на душу, и она специально в нашу честь приготовила этот шикарный обед. Я взглянул на старуху, которая как раз ставила на стол очередное блюдо, и подумал, что выражение её лица говорит о чем угодно, только не о радости.

Отобедав, мы направились в гостиную. Приближался вечер, и на улице похолодало. Это особенно чувствовалось в отеле из-за гуляющих повсюду сквозняков. Наверное поэтому в камине был разожжен огонь. Основным источником света служила огромная люстра под потолком, но все же отблески живого огня, падая на стены и причудливо переплетаясь друг с другом, создавали мистическую атмосферу.

Мы заняли те же места, что и в прошлый раз. Некоторое время все задумчиво смотрели на огонь, а потом чем Патрисия заговорила;

— Когда я узнала, что мой дядя оставил мне отель, я очень обрадовалась. Мне тогда было всего восемнадцать, и я была полна оптимизма. Как видите, мне многого удалось добиться. Конечно, все это сделано благодаря тем деньгам, которые мне достались вместе с отелем, — она снова, как и в прошлый раз, обвела комнату рукой. — Кое-что прошлось изменить, но я старалась сохранить колорит той эпохи, в которой был выстроен отель.

— У вас это получилось, — вежливо вставил Дима.

— Спасибо, — девушка улыбнулась, и я краем уха услышал, как мой брат вздохнул. — Поначалу дела шли просто отлично. История этого дома привлекала толпы туристов. Но потом люди стали пропадать. Сперва на это никто не обращал внимания, то есть, правильнее будет сказать, это не связывали с отелем. Полиция считала, что они просто заблудились где-нибудь в окрестных горах. Но поиски ничего не давали. Наверное, я первая заметила, что пропадают только постояльцы моего отеля, — она откинула прядь волос со лба и продолжила. — Ведь в городе есть еще другая гостиница и, конечно, местные жители, но никто из них не пострадал, — Патрисия закусила нижнюю губу, помолчала, а потом произнесла шепотом: — и я испугалась, — она снова замолчала, глядя в камин.