– Остановитесь. Пожалуйста.

Его объятия медленно ослабели. Она отступила и, избегая его взгляда, одернула платье.

– Когда-нибудь, – хрипло пообещал Стюарт, – вам придется закончить начатое.

– Нет, – ответила Шарлотта и, заведя руку за спину, потянулась к шторе, – вы ошибаетесь. Я намерена закончить другое начатое: уберечь Сьюзен от вас и всех остальных охотников за приданым.

– Я не имел в виду вашу племянницу, и вы это знаете. – Стюарт покачал головой. – Между нами еще ничего не решено.

Остальные гости переместились в музыкальный салон, так что Шарлотта беспрепятственно вышла из дома. Она хотела как можно скорее уйти отсюда, а Лючия способна сама о себе позаботиться. Последние слова Стюарта не давали ей покоя, тревожили. Что придется сделать, чтобы окончательно с ним порвать? И почему он заговорил о ее самом глубоком, самом мрачном страхе? Неужели она действительно хочет его для себя?

По дороге домой Сьюзен не сказала ни слова и, едва войдя в дом, тут же помчалась к себе. Пытаясь справиться с угрызениями совести, Шарлотта на несколько минут задержалась. Подумать только, она поцеловала того человека, с которым запретила видеться Сьюзен!

Шарлотта никак не могла успокоиться, думая о своей реакции на поцелуй. Все же немного погодя она поднялась наверх и постучала в дверь племянницы. Не получив ответа, Шарлотта чуть приоткрыла дверь.

– Сьюзен! Можно войти?

– К чему трудиться и спрашивать? – с горечью ответила Сьюзен. – Ты все равно всегда делаешь, что хочешь!

Шарлотта прикусила губу и вошла в комнату. Свечи не горели, и было очень темно. Силуэт Сьюзен выделялся на фоне открытого окна. Она стояла спиной к двери. Когда Шарлотта закрыла за собой дверь, племянница не обернулась.

– Прости, – тихо начала Шарлотта. – Я знаю, ты ждала вечеринки у Мартинов.

– Ничего подобного. Я думала, что там будет ужасно скучно, но никто не спросил, хочу ли я ехать.

– Но, дорогая, это лучшее общество в городе.

Шарлотта была удивлена и немного обижена. Она думала, что Сьюзен хотела выезжать по вечерам, и делала все возможное, чтобы развлечь племянницу.

– Унылый, старый Танбридж-Уэллс, – фыркнула Сьюзен. – Чего бы я только не дала, чтобы немедленно уехать отсюда!

У Шарлотты не нашлось ответа. Она знала, что племянница жаждет увидеть Лондон, и к следующей весне, когда Сьюзен исполнится восемнадцать, Шарлотта будет готова ехать. По крайней мере, она твердила себе именно это и поэтому она сменила тему:

– Прости, если смутила тебя в присутствии мистера Дрейка.

Сьюзен долго молчала.

– Почему ты так его ненавидишь? Ты едва его знаешь, – выговорила она наконец.

Тон был бесстрастным, почти лишенным эмоций.

Шарлотта поколебалась. Она ожидала еще одного неистового скандала. Не этой спокойной враждебности.

– Потому что он напоминает мне человека, которого я когда-то знала, – медленно выговорила Шарлотта. – Человека, заставившего меня поверить в то, что он меня любит. Тогда я была молодой. Почти твоей ровесницей. И когда я безумно его полюбила, узнала, что ему нужно только мое наследство.

– Кто тебе это сказал? Какой-то родственник, любящий совать нос в чужие дела? – пренебрежительно бросила Сьюзен.

Шарлотта поморщилась:

– Мой отец. Он сделал мне огромное одолжение, обличив этого негодяя.

– А потом ты сбежала в Париж, лечить свое разбитое сердце, – кивнула Сьюзен. – Как ужасно ты страдала!

«Нет, – хотелось сказать Шарлотте. – Меня отослал отец, потому что не мог вынести присутствия в доме столь аморальной особы. Навязал меня дальнему родственнику и отказался признавать меня до конца жизни. Это была вовсе не моя идея».

Сьюзен внезапно развернулась. Кулаки ее были сжаты.

– Откуда тебе известно, что ему нужно только мое состояние?

– Он разорен, – стала объяснять Шарлотта, но племянница нетерпеливо отмахнулась.

– Что же, я могу выйти за мужчину, у которого больше денег, чем у меня. Только как мне удастся встретить такого в чертовски скучном Кенте?

– Тебе всего семнадцать.

– А сколько лет было тебе, когда ты в одиночку путешествовала по Европе? Папа рассказывал о тебе. Когда я была ребенком. «Тетя Шарлотта, которая живет в Париже. Потом в Ницце, потом в Испании и Италии».

– Это было не так романтично, как ты думаешь, – предупредила Шарлотта.

– А я дальше Лондона никуда не ездила, – яростно прошипела девушка. – Как я мечтаю уехать отсюда! Я всегда либо слишком молода, либо слишком богата, либо слишком… о! – Она провела ладонью по глазам. – Только уйди! Ты ничего не знаешь обо мне, о том, что я хочу. И не можешь заставить меня всю жизнь искупать совершенные тобой ошибки!

Шарлотта отшатнулась, словно Сьюзен ее ударила. Так вот, что думает о ней племянница!

Взмахнув юбкой, Сьюзен вновь отвернулась к окну.

– Я делаю все возможное, – тихо ответила Шарлотта. – Прости, если ты с этим не согласна, но твой отец действительно назначил меня твоим опекуном, и я буду продолжать делать то, что считаю для тебя наилучшим. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь.

Сьюзен громко шмыгнула носом, но ничего не ответила.

Шарлотта нерешительно повернулась и ушла к себе в комнату, где устало опустилась на табурет перед туалетным столиком. Впервые в жизни она была безмерно рада, что у нее нет своих детей. Судя по тому, как она «ладит» со Сьюзен, из нее вышла бы ужасная мать. Возможно, она была глупа, когда ожидала, что они сразу подружатся, но она просто не понимает, отчего Сьюзен питает к ней такую неприязнь. Дело, видимо, не только в Стюарте Дрейке, хотя основная причина – именно он. Сьюзен спорила с ней по любому поводу. Ни одно предложение Шарлотты ей не нравилось, ни одно: и если дело касалось высоты каблуков туфелек, и если речь шла о лучшем времени для прогулки в парке. Шарлотта не знала, что делать. Она не могла позволить Сьюзен своевольничать, но постоянные споры с девушкой угнетали ее.

Увидев себя в зеркале, Шарлотта вздохнула. Она даже не выглядела женщиной, готовой рожать детей. Кожа все еще золотистая после итальянского солнца. Лицо искусно подкрашено. Волосы уложены с модной небрежностью, которая так нравилась Пьетро. Эта небрежность делала ее еще привлекательнее – по контрасту с аккуратными, тщательно завитыми буклями, которые носили английские леди. Она всегда любила яркие цвета и не боялась их носить. Она выглядела…

Шарлотта с отчаянием поняла, что похожа на дорогую куртизанку. То, что казалось в Милане стильным и смелым, в Англии считалось аляповатым и вульгарным. Неудивительно, что она ничего не может добиться.

Она уронила голову на руки и молча попросила прощения у Джорджа. Пусть не сердится на сестру за то, что все ее усилия по воспитанию его дочери ни к чему не привели.