— Граф, я правильно понял, их, оказывается, на понт брать нужно? — шепотом спросил Андрей у овчарки и удовлетворенно улыбнулся собственной смекалке.

* * *

— Голодные, холодные, мокрые, — Игорь активно замотал головой, пытаясь стряхнуть с нее капли воды. — Всеми брошенные…

— Да хватит уже тебе ныть. Все пока идет отлично, — взялся успокаивать его Павел, хотя у самого настроение было не из разряда оптимистических. — Мы живы, здоровы, гуляем себе по лесу, слушаем, как чудесно поют птицы.

— Нашел чему радоваться? Эти птицы небось уже пожрамши, у каждой своя избушка и никаких проблем — почему бы им и не петь?! А у нас ни еды, ни воды, ни лодки. Это же надо было ее так плохо привязать…

— Может, мы просто не на том месте ее искали? — виновато предположил Павел.

— Теперь уж все равно, мы черт знает куда от того места уперлись, не назад же возвращаться. И потом, я все равно больше не могу в ней плыть, у меня голова кругом идет. Как думаешь, может, нам покричать?

— Ну, поори, может, тогда дичь сама к нам примчится. Останется ее только отловить, если она, конечно, не сделает этого с нами раньше. Здесь небось какие-нибудь троглодиты голодные тоже водятся, так что мы не одни такие.

— Подумаешь, — Игорь вновь вздохнул, — представим себя дикими.

— Это как Маугли, что ли? Да уж, представляю, какой из тебя воин. Ты уже себя сегодня в роли медведя попробовал, не помню, чтобы это дало хоть какой-то результат. К тому же из режущих инструментов, которые не требуют заточки, у нас с тобой в наличии только язык.

— О, смотри, грибок. — Осов радостно вырвал из земли небольшой серый гриб на тонкой ножке и стал его обнюхивать. — Как думаешь, он съедобный? А то так есть охота…

— Откуда я знаю, я же не грибник.

— Уговорил, не буду его пробовать, а то еще придется тебе рыть мне здесь яму руками. А я начну тухнуть, вонять…

— Ты и сейчас воняешь, — фыркнул на друга Павел. — Пошли лучше вдоль берега, вдруг какой теплоход увидим или рыбака. Чего в этом лесу-то ловить? Здесь одни только комары да поганки.

— Да всякий хлам. — Игорь пнул ногой какой-то ботинок. — Ты глянь, совсем новый почти. Интересно, кто его тут бросил?

— Люди! — обрадованно воскликнул Тимохин. — Осина, мы спасены, где-то недалеко люди. — Схватив друга в охапку, Павел начал его трясти и обнимать.

— Верно, — только сейчас дошло до того. — Хлам только там, где люди. У-у, ботиночек. — Игорь подхватил башмак и, пальцами сбив с него прилипшие листья, крепко прижал к себе.

— Ты его еще поцелуй, — подколол Павел.

— Да я его еще и оближу, — шутя отозвался тот. — Нам с тобой крупно повезло, еще пара каких-то часов, и мы будем сидеть в тепле, в окружении собратьев по разуму и жрать колбасу, мясо, сало…

— Тебе бы сало сбросить не помешало, сало ему. А мне все равно что есть, главное запхать что-нибудь в желудок, пока он меня изнутри не сожрал. Бросай уже эту дрянь, и побежали…

Игорь послушно швырнул ботинок в кусты и, припрыгивая и размахивая руками, помчался за долговязым Павлом. Крича на манер индейцев, улюлюкая и просто надрывая глотки, ребята неслись по лесу как на крыльях. Через несколько метров на глаза им попало что-то белое и яркое. Друзья от волнения даже перестали орать. Белое пятно все приближалось, и вскоре стало ясно, что это кусок какой-то ткани, видимо, зацепившийся за куст.

Лишь оказавшись в метре от него, ребята поняли, откуда он тут взялся, и замерли как вкопанные. Тела вновь приобрели прежнюю усталость и тяжесть, желудки заныли, руки сами собой опустились. И было от чего — перед ними находился могильный холм с крестом и единственным атрибутом — узкой полоской грязной белой ткани, на манер флага прикрученной на нем.

— Вот тебе и люди, — уныло вздохнул Павел и утер струящийся со лба пот. — Рано мы обрадовались, помер владелец твоего башмака.

— Это я понял, но ведь не сам же он себя сюда закопал, — заметил на это Осов. — Как ни крути, а люди где-то рядом.

Юноша подошел ближе, осмотрелся, поднял с земли ту самую палку, которой рыл землю Величко, затем поковырял холм носом своего ботинка.

— Смотри, могила совсем свежая. А листьев сверху набросали, чтоб ее видно не было. Тот, кто его закопал, не мог далеко уйти.

— Думаешь?

— Почти уверен.

— А что, если это кто-то не особенно хороший. Вдруг какой маньяк, а это его жертва, которую он тут спрятал?

— Ага, и отличительный знак поставил, чтоб ментам искать было проще, — усмехнулся Осов. — А вообще, мне плевать, кто этот тип, главное, что это человек и я очень хочу его найти. Пошли. — Игорь жестом позвал друга за собой.

* * *

Косицин вызволил Ашота и Валентина из отделения довольно быстро, так что они даже толком не успели познакомиться с замечательным населением камеры, в которую были помещены. Впрочем, Мачколян, еще только войдя в нее, сразу дал всем остальным понять, что, «если какая-нибудь шваль без моего разрешения вякнет», он, мягко говоря, вытолкает ее в коридор прямо сквозь решетки.

Естественно, сказал он это не так вежливо, а гораздо понятнее, так что находящиеся в узилище ребятки уяснили себе главное и повторять дважды ничего не пришлось. Почти тут же сокамерники спасателей забились в один угол и оттуда молча наблюдали за мечущимся, как медведь в клетке, Ашотом, безостановочно изрыгающим проклятия в адрес депутатов всяческих дум, банкиров и полицаев.

Хуже всего пришлось тем милиционерам, кому приходилось приводить в камеры новых задержанных или же забирать старых. Вот уж на кого выливался даже не ушат, а корыто дерьма самой высшей пробы. Даже на того бедолагу, который прибыл сообщить, что их отпускают, Ашот накинулся словно на своего злейшего врага.

— Ну ты, урод, чего так долго. Я уже упрел тут торчать. А ну, открывай ставни. Да шевелись, придурок, у вас тут не царские апартаменты, чтобы в них задерживаться. Да в какое место твои культяпки вставлены?! — видя, как неумело обращается с замком мент и как ключ то и дело выскакивает из замочной скважины, продолжил возмущаться Мачколян. — Понабрали всякой швалины с одной извилиной на всех.

— Не кричите, а то сейчас передумаю выпускать, — распахнув наконец-то дверь, пробурчал мент. — Вас сюда явно не за просто так упекли.

— А ты мне не грози, — отпихивая парня в сторону, буркнул Ашот. — Я таких, как ты, одной левой.

— Хватит, Ашот, — наехал на друга Грач. — Радовался бы, что Косицин так быстро нас освободил. Мог бы вообще этого не делать.

— Намекаешь, чтобы я сказал ему при встрече спасибо?

— Дождешься от тебя, как же…

— И за что ему говорить? Думаешь, он сильно перетрудился, вызволяя нас отсюда? Он небось свою задницу даже от стула не оторвал, а сколько мы всего для него сделали, так что это еще вопрос, кто из нас кому должен спасибо сказать. Вот он нас отблагодарил за звездочки на своих погонах?.. Нет. Так почему мы должны раскланиваться перед ним за то, что все равно бы рано или поздно случилось? Они ведь даже не имели права нас тут удерживать. Я правильно говорю?..