Пруденс ошеломленно уставилась на него. Это было чудовищное заявление. Особенно его тон. Невозмутимый, холодный, бесстрастный, а главное – непререкаемый.

– О чем вы говорите?

– Все очень просто. Как ваш адвокат, я вынужден буду задавать вам и вашим сестрам вопросы, касающиеся вашей личной жизни. Я должен знать о вас все. Исключить опасность появления каких-нибудь сюрпризов в суде.

– Какие сюрпризы могут возникнуть в суде, если никто не будет знать, кто мы на самом деле?

– Я выигрываю дела потому, что никогда не полагаюсь на волю случая, – ответил он. – А если вы и ваши сестры не можете гарантировать мне вашего полного и безусловного сотрудничества, боюсь, наша сделка теряет всякий смысл.

Пруденс нахмурилась. Его тон ее глубоко возмутил.

– Вы, сэр Гидеон, в таком случае тоже должны быть вполне откровенны, – парировала она. – Чтобы найти для вас достойную пару, мы тоже должны иметь право задавать вам любые вопросы личного характера.

– Но есть одно отличие. Я могу не отвечать на ваши вопросы, поскольку не очень заинтересован в том, чтобы найти себе подходящую пару. А вот для вас это вопрос жизни. Ваши ставки выше моих, Пруденс, и я уверен, что вы согласитесь на мое условие.

Пруденс поняла, что игра началась.

– Думаю, сегодня нам больше нечего обсуждать, – заявила она.

– Возможно, вы правы, – дружелюбно согласился он. Он помог ей надеть пальто, оделся сам, натянул шоферские перчатки. Она повязала голову шарфом.

– Ночи довольно прохладные, – заметил он как ни в чем не бывало. – В машине есть плед, вы можете прикрыть им колени.

Он повел ее вниз по лестнице в холл, легонько поддерживая под локоть.

Машина уже стояла на обочине, мотор работал. Он накрыл ее колени пледом и подоткнул его, когда она села, а сам занял место за рулем.

– Жду вас и ваших сестер в своей конторе завтра в восемь тридцать утра, – сообщил он, мастерски лавируя по запруженным народом и экипажами улицам. В оперном театре как раз закончилось представление, и наемные кебы, а также личные машины заняли все пространство у входа.

– В восемь тридцать! – воскликнула Пруденс. – Да это чуть ли не на рассвете!

– В десять я должен быть в суде, – ответил сэр Гидеон. – Хотите верьте, хотите нет, Пруденс, но у меня есть еще клиенты и на них я работаю не бесплатно и не должен ждать гонорара неопределенное время. Не говоря уже о том, что ни с одним из них я не заключал бартерной сделки, – добавил он ядовито.

До чего же он высокомерен, этот мерзавец! Дал ей понять, будто счел ее предложение шуткой, притом шуткой дурного тона.

– Завтра, надеюсь, вам удастся мне объяснить, чем вы подкрепите обвинение в финансовых махинациях, выдвинутое вами против Беркли. Я не могу подготовить дело, если в руках у меня не будет доказательств его вины.

– К завтрашнему дню у меня их еще не будет, – сказала Пруденс. – Но кое-что у нас есть. Завтра я вам все объясню.

– Благодарю вас, вы очень любезны, – сказал он, остановив машину на обочине перед домом 10 на Манчестер-сквер.

Не успела Пруденс опомниться, как он взял ее лицо в ладони и прильнул губами к ее губам. Пруденс попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

Когда наконец он поднял голову и улыбнулся ей, она с трудом перевела дух. Ее лицо пылало от гнева, и на мгновение она потеряла дар речи.

– Я удовлетворил свое любопытство, – сказал он. – Мне хотелось это сделать с того самого момента, когда вы вихрем снова ворвались ко мне в контору нынче днем.

– Как вы смеете? – Голос ее дрогнул от возмущения. Она пыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы и водворить на место выпавшие шпильки. – Вы даже не спросили, хочу ли я этого.

Она смотрела на него с яростью, и, несмотря на толстые линзы, ему показалось, что из глаз ее посыпались искры.

– Что вы о себе вообразили? – продолжала она с гневом. – Это плата за ваши услуги?

– О, вы так остры, что можно порезаться, – сказал он с легким смехом, снова привлек ее к себе и заключил в объятия. Он опять поцеловал ее, она ощутила твердость его губ. Потом вдруг выпустил из объятий.

Она порывисто вздохнула.

– По правде говоря, – сказал он уже серьезно, хотя в глазах его плясали смешинки, – я подумал, что это поможет вам узнать, какой женщиной вы могли бы быть, если бы поглубже заглянули в себя. Теперь по крайней мере вы представляете, каким бы я мог быть любовником, и вам легче будет найти мне подходящую пару.

Он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и предложил Пруденс руку, чтобы помочь ей выйти. Она не двинулась в места, а потом сказала ледяным тоном:

– Вы хам, сэр Гидеон. Таких мужчин мы не принимаем в качестве клиентов.

Не обращая внимания на предложенную им руку, Пруденс вышла из машины.

– Стремительная атака иногда решает победоносный исход кампании, – невозмутимо произнес Гидеон. – Доброй ночи, Пруденс.

Он поднес ее руку к губам столь стремительно, что это шокировало ее почти так же, как поцелуй.

– Не забудьте. Завтра ровно в восемь тридцать утра в моей конторе.

Она вырвала у него руку и, не попрощавшись, повернулась к крыльцу, возмущенная его тихим смехом, раздавшимся ей вслед.

Он стоял на нижней ступеньке крыльца, пока Пруденс не скрылась в доме, потом вернулся в машину. По дороге домой он размышлял о том, что заставило его вести себя подобным образом. Он не отличался повышенной эмоциональностью. С женщинами был сдержан. И тем не менее поцеловал Пруденс. Что, черт возьми, он сделал? У него возникло неприятное ощущение, что его сорвало с якоря и несет в открытое море.

Едва Пруденс закрыла за собой дверь, как ее сестры сбежали с лестницы ей навстречу.

– Кон, что ты здесь делаешь? – удивленно спросила Пруденс.

– Мы как раз заканчивали обедать, когда Макса вызвали на голосование в палату общин. Он, вероятно, пробудет там почти всю ночь. Поэтому я решила вернуться с Чес и узнать, что случилось. – Констанс внимательно посмотрела на сестру. – Ты выглядишь несколько растрепанной, радость моя.

– Ничего удивительного, – резко ответила Пруденс, снимая пальто. – Пойдемте в гостиную, я вам все расскажу.

– А что? В чем дело?

– Это платье ужасно, – сказала Констанс. – Где ты его раздобыла?

– Вытащила из старого сундука, – ответила Пруденс. – Решила, что оно послужит отвлекающим маневром, заставит адвоката сосредоточиться только на делах, – добавила Пруденс с горечью.

– Но этого не произошло? – спросила Честити. – Это весьма увлекательно, Пру. – Она последовала за сестрой к лестнице. – Может, ты пожалеешь нас, скажешь, взялся ли он за наше дело?