Я поднялся с кресла и прошел в спальню. Постель была смята. Свинья. Я с отвращением посмотрел вокруг. Прямо напротив кровати висело большое, засиженное мухами зеркало. Человек, смотревший на меня оттуда, не был Вальтером Ритом. Его загорелое, обветренное и обросшее щетиной лицо было покрыто пылью и лоснилось от пота. Грязные длинные волосы были кое-как собраны в пучок. Дорогая шелковая рубашка перепачкана помадой и кровью. Вальтер Рит всегда так следил за собой. Я задумчиво потер подбородок. Надо выбираться отсюда. Пора домой.

Десять лет я скитался по миру, пытаясь убежать от себя и своих воспоминаний. Не особо успешно. Нет нужды вдаваться в подробности о том, как я провел эти годы. Спросите в любой злачной забегаловке где-нибудь на Кубе, слыхали ли они когда-нибудь кто такой Терри-псих? Уверен, они расскажут вам не одну сотню занимательных историй. Терри-психом прозвал меня Густав, старый пройдоха, у которого я однажды обучался пиратскому промыслу. Почему псих? От нечего делать я лез во все авантюры, всегда был у всех на виду и никогда не скрывался. А зачем? Разве кто-то сумеет поймать Повелителя иллюзий? На самом деле я специально привлекал к себе внимание. Ждал, когда отзовется кто-нибудь из прошлой жизни. Мой Наставник или та загадочная «она», которую упоминал Скарабей в своей предсмертной речи, но от них не было никаких вестей. Как не было вестей и об Алише. Если честно я не занимался ее поисками с тех самых пор, как чуть не сдох в Каире, и столько же времени не бывал в Европе.

И вот теперь я стоял у окна, глядя на темные воды Влтавы. Крупные пушистые снежинки тихо кружились за окном. Солнце село, и город медленно погружался в туманную мглу. Моя квартира, в которой я едва ли прожил месяц, казалась мне пустой, холодной и чужой, несмотря на картины и всякие антикварные или просто интересные штучки, которые я покупал по всему свету и присылал сюда. Татьяна отлично выполняла свою работу, все было аккуратно расставлено и блестело чистотой.

Уже совсем стемнело, но я все продолжал стоять и не мог оторваться от снежинок. Меня переполнял какой-то детский восторг. Десять лет не видел снега. Внезапно в комнате включили свет, и идиллия разрушилась. Я с раздражением обернулся. На пороге стояла пожилая женщина и с подозрением разглядывала меня. Она постарела, но я узнал ее и улыбнулся.

– Татьяна!

– Пан Вальтер, – женщина выронила ключи, – неужели это вы?

– Да, Таня, я вернулся, – я подошел ближе. – Думал, что увижу здесь полное запустение, но…

– Я ждала вас каждый день, пан Вальтер. Вы сказали, что уедете надолго, но я и представить себе не могла, что настолько. Да ведь вы кормили меня все эти годы!

– Как ты изменилась, – я оценивающе поглядел на нее.

– А вас я даже не узнала, – он взглянула в мои глаза и почему-то смутилась. Я уже не был тем восемнадцатилетним мальчиком, который нанял ее когда-то.

– Я даю тебе выходной сегодня, – сказал я. – Приходи послезавтра.

– Но послезавтра Рождество, – возразила она.

– Ах, да, совсем потерял счет дням. Хорошо, приходи после праздников.

– До свидания, пан Вальтер, – улыбнулась она. – Счастливого Рождества! – крикнула она, уже стоя на пороге.

– Счастливого Рождества! – я крикнул ей вслед.

Рождества… Я усмехнулся. Я почти забыл, что у людей есть такой праздник.

Я шел по заснеженной мостовой и полной грудью вдыхал морозный зимний воздух. Снежинки таяли и стекали по щекам, но я не обращал на внимания. Я объехал всю Азию, Америку и даже Австралию и все равно испытывал все тот же восторг, который переполнял меня, когда приехал сюда впервые, верхом на вороном коне. Вот где, оказывается, я оставил свое сердце – на этих мощеных брусчаткой улицах, сверкающих сотнями рождественских огней.

Я вернулся домой уже поздней ночью и почти сразу же уснул. Мне снился цветущий весенний сад. Легкий ветерок покачивал ветви. По небесной лазури плыли белые облака. Где-то вдалеке я слышал звонкий детский смех. Дети – это маленькие ангелы. Почему-то вспомнились мне слова продавщицы цветов из Италии. Я проснулся, улыбаясь. Посмотрел в окно и увидел, как яркие звезды холодно поблескивали на небе. В комнате было зябко, я поежился и поглубже укутался в одеяло. Ангелы. Но почему из ангелов вырастают демоны?

Утром мне не захотелось вставать, и я провел в постели, наверное, неделю, пока не пришла Татьяна. Я лежал на кровати, развалившись на шелковых подушках, и отчаянно боролся с желанием закурить. На прикроватной тумбочке лежала пачка сигарет, которые я купил еще в Сиднее. По телевизору шел какой-то фильм, за десять лет моя ультрасовременная плазма безнадежно устарела. Такая жалость. Рядом с кроватью стояло несколько подносов с остатками еды из службы доставки, мне было лень отнести их даже на кухню. Я не брился и не принимал душ уже несколько дней. Я слышал, как Татьяна ходит по квартире, шурша какими-то пакетами и двигая мебель. Она заглянула в комнату, увидела меня и, смутившись, отвела глаза.

– А, Татьяна, – я равнодушно посмотрел на нее и переключил канал, показывали новости спорта.

– Добрый день, пан Вальтер, – поздоровалась она и поспешила уйти. Я окрикнул ее, и ее голова снова появилась в проеме двери.

– Меня никто не искал?

– Не знаю, пан, – она пожала плечами.

– Иди, – я устало откинулся на подушки и щелкнул пультом. Интервью с известным политиком. Я знал его, он был одним из людей Штайнберга. Интересно, где он сейчас, мой Наставник? Знает ли он о том, что я вернулся? Снова заглянула Татьяна, старательно отводя взгляд, она сказала:

– Вы бы прогулялись, пан Вальтер, – предложила она. – Вы меня, конечно, извините, но у вас здесь как в свинарнике.

– Я уже ушел, – улыбнувшись ей, я потянулся и встал с кровати.

Уже зажглись фонари, когда я, основательно промерзнув, возвращался домой. Тут я заметил, что на углу на месте старенького кинотеатра выросла целая «империя развлечений», как гласили золотистые буквы на крыше, под названием «Самум». К ярко освещенному парадному входу то и дело подъезжали дорогие машины. Из них выходили элегантные дамы в дорогих шубках и деловые мужчины с толстыми кошельками. У дверей стоял темноволосый швейцар и добродушно улыбался всем приезжавшим. Я поднялся по ступеням.

– Добрый вечер, сэр, – швейцар распахнул передо мной позолоченную дверь.

– Добрый вечер, Шоколад? – я прочитал имя, которое было вышито на его форме.

– Да, сэр, – гордо ответил он.

Шоколад. Я усмехнулся про себя. Белокожий парень из Восточной Европы был меньше всего похож на шоколад, даже на белый.

Я вошел внутрь. Здесь все дышало роскошью и богатством. Где-то играл оркестр. Ко мне сразу же подлетела официантка, одетая, словно африканская принцесса. В одной руке она держала меню в кожаной обложке.

– Добрый вечер, сэр, могу я предложить вам столик на одного или для компании?