— Ничего такого я не видел, — сказал Джо.

— Но хоть что-то ты видел?

— Вот это, — Джо ткнул пальцем. — Нормальный лифт, я вижу его каждый день, приходя на работу. Его я и видел. — Он вошел в кабину и, повернувшись к Элу, внимательно посмотрел на него.

Наше восприятие начинает различаться, подумал Эл. Что бы это могло значить?

Внезапно это показалось ему зловещим. Каким-то неясным, шестым, десятым чувством он ощутил, что это самая катастрофическая, самая смертельная перемена из всех, что происходили с ним и вокруг него с момента смерти Рансайтера. Венди Райт чувствовала то же самое, пронзило его…

И пришел холод — тот холод, что прикоснулся к нему в последние минуты пребывания на Луне и не оставлял с тех пор, постоянно напоминая о себе. Холод искажал очертания предметов, заставляя их поверхности вздуваться пузырями и лопаться. Холод втекал в поры и щели, замораживая сердца вещей, делая хрупкими те стержни, которые поддерживали души предметов. То, что Эл видел теперь, было ледяной пустыней с вмороженными кое-где валунами. Ветер гулял там, где только что была иная реальность… ветер намораживал и намораживал лед, и валуны почти исчезли под его наслоениями… и темнота воцарилась там, куда не достигал его взгляд, и лишь слабые проблески…

Но ведь это все разыгралось только в моем воображении, подумал Эл. Вселенная вовсе не погребена подо льдом, темнотой, ветром и холодом, все это только мнится мне, мерещится… Странно, подумал он, неужели во мне действительно заключен целый мир? Мир, ограниченный моей телесной оболочкой? Никогда не замечал раньше… Наверное, это признаки умирания, подумалось ему. Вялость, скольжение в энтропию — это и есть начало умирания, и лед я вижу поэтому же, лед — лишь проявление этого процесса. С моей смертью погибнет целая вселенная, с ужасом понял он. Но где же те миры, которые я должен пройти на пути к новому рождению? Где, в частности, туманный красный свет, символизирующий животную страсть? Все, что я вижу, — это вымороженная равнина и подступающая со всех сторон темнота…

Это не просто смерть, сказал он себе. Это что-то искусственное, навязанное: вместо распада, растворения — раздавливание, решительное и бесповоротное. Может быть, я еще смогу собраться с силами и понять, что происходит… но для этого нужно лечь, лечь и отдохнуть, отдохнуть…

— Что с тобой? — спросил Джо. Они все еще поднимались в лифте.

— Ничего, — сказал Эл. Меня уже можно не брать в расчет, подумал он.

Они молчали, пока лифт не закончил подъем.

Входя в зал, Джо почувствовал вдруг, что Эла рядом с ним нет. Он выглянул в коридор. Эл стоял, не двигаясь с места.

— Что случилось? — снова спросил Джо. Эл не шевельнулся. — С тобой все в порядке?

— Устал — сказал Эл.

— Ты плохо выглядишь — сказал Джо, подходя. Страшное предчувствие нахлынуло на него.

— Пойду умоюсь — сказал Эл. — А ты иди проверь остальных. Все ли с ними в порядке. Я присоединюсь. — Он неуверенно двинулся вперед; его покачивало. — Все будет хорошо, — добавил он.

— Я с тобой, — сказал Джо. — Хочу быть уверен, что ты доберешься.

— Может, если умоюсь теплой водой… — Эл попытался открыть бесплатную дверь в туалет, не смог, и Джо пришлось помочь ему; Эл скрылся внутри. Джо прошелся по коридору. Определенно, что-то случилось с ним, подумал он. После того, как ему померещился какой-то древний лифт… Не в этом ли дело?

Эл снова показался в дверях. Джо увидел выражение его лица.

— Что? — страшным шепотом спросил он.

— Посмотри сам, — сказал Эл. Втащив Джо в туалет, он ткнул пальцем в дальнюю стену: — Граффити. Знаешь, что обычно пишут в сортирах. Читай.

Красной пастой — а может, карандашом — на стене было выведено:

ПРЫГАЙ В СРАЛЬНИК ГОЛОВОЙ — ВЫ УБИТЫ, Я ЖИВОЙ.

— Почерк Рансайтера, верно? — спросил Эл. — Узнаешь?

— Да, — кивнул Джо. — Это его рука.

— Что ж, — сказал Эл, — теперь мы знаем правду.

— Разве это правда?

— Конечно, — сказал Эл. — Вне всяких сомнений.

— И мы узнаём ее таким идиотским способом — со стенки в мужском сортире… — Горькое чувство обиды пересилило у Джо все остальное.

— Зато, как и прочие граффити — четко и прямо. Мы могли бы месяцами смотреть телевизор, болтать по фону, читать газеты — и ни черта не узнали бы. Да что месяцами — до конца жизни… или пока нас не ткнули бы носом — как здесь.

— Но мы же не умерли. Никто, кроме Венди… — начал Джо, но Эл перебил:

— Мы в полужизни. Может быть, на борту «Прэтфолл-2» — возвращаемся с Луны, где нас — нас, а не Рансайтера — убило взрывом. А он старается уловить поток протофазонов, и ему этого пока не удается. Никакие сигналы из нашего мира не проникают к нему. Но ему удалось-таки добраться до нас. Мы встречаем его везде, в самых случайных местах. Его присутствие ощущается на каждом шагу, потому что он, и только он, пытается докопаться до нас…

— Скорее, добраться, — сказал Джо. — Докопаться — это по другому поводу.

— Меня тошнит, — сказал Эл. Он пустил воду в раковину и стал плескать себе в лицо. Кристаллики льда распадались со звоном… — Иди в конференц-зал, Джо. Мне надо побыть одному. Станет лучше, и я приду… если когда-нибудь станет лучше…

— Я думаю, мне лучше побыть с тобой, — сказал Джо.

— Нет, черт побери, убирайся! — На посеревшем лице Эла проступил панический ужас. Он толкнул Джо к двери, развернул лицом к коридору. — Иди посмотри, все ли в порядке у наших? — Согнувшись и закрывая ладонями лицо, он вернулся в туалет. Дверь закрылась за ним.

— Ну ладно, — после минутного колебания сказал Джо. — Я буду в конференц-зале вместе с остальными… — Он подождал, прислушался: молчание. — Эл! — Господи, подумал он, это ужасно, с ним что-то происходит на самом деле… — Эл, я хочу убедиться, что с тобой все нормально!

— Уже поздно, Джо, — тихо и очень спокойно ответил Эл. — Не надо тебе этого видеть…

Свет был погашен — очевидно, Эл сумел как-то дотянуться до выключателя.

— Ты все равно мне не поможешь, — продолжал он слабым, но ровным голосом. — Мы не должны разделяться — именно из-за этого погибла Венди. Ты сможешь уцелеть — на какое-то время хотя бы, — только если вернешься к остальным и будешь всегда с остальными. Скажи им об этом — и сделай все, чтобы они тебя поняли.

Джо потянулся к выключателю.

Слабый, бессильный, невесомый удар коснулся его руки в темноте. Ужаснувшись этого бессилия, Джо отдернул руку. Теперь не оставалось никаких сомнений. Не было нужды смотреть…

— Пойду соберу остальных, — сказал он. — Я все понял, Эл. Тебе очень плохо?