Витар усмехнулся грустно.

— Я не хотел вас расстраивать, Илия. Но с востока пришли странные вести. Боюсь, что в Белозерье вам не попасть. То что Великий Лес скрыт завесой, которую никто не может преодолеть, думаю, вы знали. Вы ведь поэтому хотели идти в Лемерье, чтобы через проход в горах попасть к Белозерью, в надежде, что вас-то пропустят. Так вот, прохода больше нет. В одну ночь завеса расширилась до самых гор и скалы обрушились. Теперь Хребет Белой Ведьмы монолитен и его восточная сторона покрыта магическим туманом. Я не знаю, но похоже Древнейшая не желает, чтобы кто-то даже просто подходил к ее владениям. Да, я знаю, что вы ее чувствуете везде, но своих детей она готова защитить именно в этом краю исполинского леса и волшебных озер, как рассказывают легенды.

Я чувствовала, как по щекам потекли слезы. Нет, я сразу поверила мужчине. Но, чувство скорой беды стальным кинжалом вспарывало грудь.

— А если попытаться подобраться другими тропами? Неужели меня не пропустят? — я услышала, как дрогнул мой голос. Я посмотрела ему в глаза. Оборотень грустно покачал головой. — Витар, зачем вам все это? Вы же не знаете… О, Древняя… Меня же продали вашему брату! Я должна была стать сокровищем Авила, чтобы Храм не пострадал от вашего гнева. Карил узнает! Храмовники скажут и потребуют меня вернуть. Ведь мир уже достигнут. В лучшем случае, прелат договорится продать меня, скажем Ренару. Но вряд ли. Уже не обязательно, — внутри что-то ломалось. Наверное, это рушилась последняя надежда. — Быть дочерью Солнца — это не Дар. Это проклятье, вер Витар. Я ведь просила, бежать от меня… Вы тоже пострадаете, а я этого не хочу. До сих пор в Храме не знали, что во мне проснулась древняя кровь. Но теперь, это лишь вопрос времени. Их ненависть к крови Древних такова, что Храм сможет позабыть и про свою выгоду. И не мне вам рассказывать, что у них есть способ справиться с даром Детей Леса, не зря же Древняя покрыла Белозерье завесой, — я машинально обнимала себя руками, в защитном жесте. Я не видела выхода. И даже не злилась на варда. Великий Отец, он похоже все же не понимал что делает…

Оборотень резко встал и мгновенно оказался рядом и протянул ко мне руку.

— Как вас зовут на самом деле, моя прекрасная тана, — его голос был полон грусти и иронии. Нет, он либо меня не слышит, либо сумасшедший.

— Вы слышали, что я вам говорила? — спросила я, не спеша подавать мужчине руку. Тут ему надоело ждать, меня бесцеремонно схватили и я оказалась мгновенно в объятиях Витара. Меня просто прижимали к груди и успокаивающе гладили не пытаясь перейти черту.

— Вы не ответили мне. И я прекрасно все слышал, просто назовите себя, это ведь не сложно? — зеленые глаза глядели с легкой усмешкой, а по краешкам губ скользила тень улыбки. — Уверен, теперь нет смысла скрывать.

Я слегка пожала плечами. Действительно, долги розданы. Каталина уже в безопасности, а папа… Теперь точно все равно.

— В Храме я назвалась именем сестры — Каталина. Но, моё имя тана Октария, маркграфиня Галлийская. К вашим услугам, вер.

Витар рассмеялся.

— Простите, Октария, я был должен догадаться! Галлийские-древний род, что покинул долину, когда Дети Леса погнали людей со своих территорий, прежде чем закрыть Белозерье. Не удивлен, что в ваших жилах текла кровь Ведьм Лесов. Ведь в избранницы Солнца берут в основном знать. Хотя были и другие. В библиотеке в Иссолии есть книга родов. Очень старая, магическая. Я в детстве обожал ее читать. Особенно смотреть на страницы и надеяться увидеть чудо. Когда кто-то из рода должен был прийти в наш мир, ну или наоборот, его покинуть, я мог часами смотреть на древо с изображением этого рода и ждать, когда появится новая или почернеет старая ветвь. Эта книга единственная на материке и доступ к ней есть только у наследников рода Иссольских. И историю Белозерья я знал, поэтому не удивлен. — Витар аккуратно приподнял мое лицо за подбородок. — Дочь Солнца и Ведьма Леса — какая ирония у судьбы. Может это и проклятье, тана, только я знаю, что спастись от Храмовников вы сможете только в Иссолии. Туда им хода нет. Будьте моей невестой и мой род защитит вас, до тех пор пока вы сами не найдете себе мужа, либо не отыщите другой способ защитить себя. Я не навязываюсь вам, к чему вам это, прекрасная тана? — Оборотень вздохнул, а потом добавил с горькой усмешкой, — И не возражайте, мне уже нечего бояться. Хотя поверьте, мы с вами отличная пара, Октария. Я тоже проклятый.

Королевство Родия. Калта

Витар Иссольский

— …Я тоже проклятый.

Ну да, и сейчас держа в объятиях девушку, которую твой зверь признает парой, но при этом она вовсе не готова броситься тебе на шею, а лишь принимает от тебя утешение, ещё острее понимаешь смысл этого словосочетания. Похоже судьба решила с особым цинизмом посмеяться над тобою, Витар.

Спасибо хоть не вырывается. Сбежать уже пыталась…Давай теперь, добивай ее рассказом о своих былых подвигах. И если после этого она от тебя не сбежит, то можно будет смело утверждать, что весь этот сносящий голову бред, тебе, мой друг, просто привиделся.

— Поделитесь?

Ну, вот и всё. Просьба озвучена и серые глаза смотрят в ожидании. Праматерь, не иначе, как твои шутки? А ведь девочка и вправду солнечная… Кожа почти светится и я знаю, какая она нежная на ощупь. И, духи гор, в этом платье, Илия…хотя нет, Октария не менее прекрасна, чем без него. Ну что, гордый сын Иссолии, не ожидал, что эти дни окажутся таким испытанием твоей выдержки, пока ты оберегал и пытался поддерживать ее измученное тело? Подбери слюни, котяра. Она тебя воспринимает, как порядочного варда. И мысли свои грязные оставь при себе. Впрочем, вряд ли после твоих откровений она будет считать тебя хотя бы благородным. Боишься увидеть в этих глазах презрение? Ну, да ладно, ведь все равно же кто-нибудь добрый ей всё поведает. И приукрасит. Лучше сам.

— Было бы странно не рассказать своей невесте о том, кем является её жених, — я разжал руки без удовольствия выпуская хрупкую фигурку из объятий и жестом предложил Октарии присесть на диван. Она немного нервно усмехнулась, на фразу о женихе и невесте, но с готовностью заняла предложенное место, изящно опускаясь и небрежно расправляя складки на платье. В этой девушке с изысканными манерами сложно было узнать ту верейскую наемницу, которую она ещё недавно изображала. Сейчас передо мной сидела молодая аристократка, каждое движение которой было отточено годами обучения этикету впитываемыми с рождения. Огонь свечей отбрасывал блики на копну подсохших, но не убранных пока в прическу волос цвета плодов шоколадного дерева, что привозят торговцы с далекой Аралии. Она переплела длинные пальцы и сложила руки на коленях, глядя на меня ожидающе. Я сел напротив, решая с чего начать, раз уж эта исповедь была неизбежна.