Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока мы с ним разговаривали, нас постоянно прерывали вопли из четырех рожков, и по каждому такому случаю нам приходилось обрывать беседу, пока шум не стихал.
— Хотите, я посмотрю, в чем там дело? — спросил я.
— Можно, если хотите, — сказал он. — Я уже сам не свой. Томми дома нет, видимо?
— Нет, извините.
Я влез в кабину и обнаружил, что внутри так же шумно — гудел холодильный агрегат, а над головой беспрестанно раздавался этот перезвон. На приборной доске имелся переключатель, из-под которого торчало несколько разноцветных проводков. Я попытался поменять некоторые местами, но преуспел лишь в том, что в пластмассовом рожке на крыше начали вспыхивать огоньки. Я воткнул провода в те же места, где они были раньше, и вылез из кабины. Затем предложил зайти в сарай, где все же было поспокойней.
— Ваша фамилия же не Снейт, верно? — поинтересовался я, когда мы зашли внутрь.
— Нет, — ответил он. — Я Дикин.
— Я так и думал. Так, а кто этот Снейт?
— Это человек, который владел фабрикой мороженого в Уэйнзкилле.
— А, — сказал я. — Я и не знал, что там такая была. — Ну, ее теперь оптовики купили, а имя оставили. — Как же тогда вышло, что вы на этом фургоне ездите?
Дикин покачал головой.
— Даже не спрашивайте.
— А, ладно.
— Ну, в общем, расскажу, если хотите. — Он окинул взглядом перевернутые лодки и сел на ближайшую, а затем продолжил: — Этот фургон с мороженым раньше приезжал сюда по выходным и торговал бойко. Отдыхающие всегда в очередь вставали за рожками и вафлями. И за леденцами. Золотая жила, ни дать ни взять. Когда Снейт продался, франшизу он держал отдельно и предложил ее Томми вместе с фургоном. Томми, конечно, ухватился, но потом убедил взять ее меня.
— Но вам же и так некогда, вы молоко развозите, разве нет?
— Так я ему и сказал, но он стоял на своем, дескать, и мороженое тоже возить могу, в свободное время.
Тут Дикина снаружи перебил припев «Полфунта киселя».
— Чего ж вы просто не отказались? спросил я, когда все стихло.
Дикин вздохнул и снова покачал головой.
— Томми это представил как хорошую мысль. Я в итоге обменял свой грузовик на пикап и фургон.
— Это грузовик, что у Брайана Уэбба стоит?
— Он самый.
— И какие-то деньги кто-то доплачивал?
— Нет, там было взаимовыгодное соглашение. Но по этому поводу я и хочу сейчас увидеться с Томми. Предполагалось, что я фургон возьму погонять только на испытательный срок, а теперь, похоже, я с ним застрял.
— Вам что, значит, не понравилось мороженым торговать?
— Я был так занят, что изматывался в хлам! — сказал Дикин. — А потом сезон закончился, и торговля сдохла.
— Да, следовало ожидать.
— И я, в общем, решил за это не браться. Фургон больше ни для чего не пригоден, и я хочу его вернуть.
— Ну, так и что мешает?
— Никак не могу Томми застать.
На Дикина принялись нисходить мрак и отчаяние. Он сидел на лодке, возбужденно оглаживая ладонями ошкуренную краску. В результате ладони у него постепенно стали свекольными. Когда он это заметил, на его лице проступило смятение, и мне пришлось подавить в себе желание обнять его за плечи и сказать: «Ну, будет, будет».
Вместо этого я предложил ему тряпку, чтобы он вытер руки, а следом — чаю с печеньем во флигеле.
— Примите, если желаете, мой совет, — сказал я, пока мы ждали, когда закипит чайник, — и поговорите с Томми, как только его увидите.
— Да, — сказал Дикин. — Надо приехать и с этим разобраться.
— Не откладывайте в слишком уж долгий ящик.
— Да, вы правы.
— Кстати, мне с вами за молоко нужно рассчитаться.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал он. — Времени у нас навалом.
Теперь, скинув с плеч груз фургона с мороженым, Дикин зримо приободрился. К тому времени как я подал ему чашку чая с печеньем, он уже начал возвращаться в норму. Затем взгляд его упал на новый номер «Газеты торговца».
— У-у, да, — сказал он. — Я вам тут должен кое-что показать.
Он протянул руку и принялся листать ее, пока не отыскал ту страницу, какую хотел. Я совсем не удивился, когда он показал мне рекламу «ЦИРКУЛЯРНОЙ ПИЛЫ С НАЕМНЫМ РАБОТНИКОМ».
— Это вы, — провозгласил он.
— Да, — ответил я. — Так я и подумал.
— Томми, значит, вам про это не говорил?
— Непосредственно — нет.
— Ну, — сказал Дикин. — Он вас сдает в аренду за столько-то в час и платит вам столько-то в час, а разница — его прибыль.
— А амортизационные расходы сюда включаются?
— Э… нет. Амортизация — это другой счет будет.
— А, ну да, — сказал я. — А вы не в курсе случайно, какая у него почасовая ставка?
— Нет, извините.
— Ну а вам он сколько платил?
— Когда?
— Когда вы ему помогали сарай строить.
— Ничего.
— Что?!
— Штука вот в чем, — сказал Дикин. — Томми не любит расставаться с наличкой. Если можно этого избежать.
— Да, это я заметил.
— Но, осмелюсь сказать, что-то за все свои хлопоты я все-таки получил.
— В смысле — оплату натурой?
— Ну, вроде как да. — Дикин поднялся. — В общем, спасибо за чай и печенье, но мне пора двигаться. У меня гомогенизированное молоко в холодильнике. Особая доставка.
— Кому?
— Дяде Руперту Брайана Уэбба. Он там всегда по средам.
Вскоре после Дикин уехал. Я вышел во двор и постоял, глядя, как он спускается по бетонке в своем списанном фургоне мороженщика. Затем услышал трубный перезвон «Полфунта киселя», и Дикин скрылся из виду.
* * *
Тем вечером я начал отбывать свой двухнедельный срок в «Перезвоне». Две недели просидеть в пабе, где нет женщин, дротиков и «Топэмовского» «Эксцельсиора-горького», меня не очень привлекало, поэтому я откладывал поход туда где-то до без четверти десять. До этого я пару часов провел за рисованием чертежей швартовного плота, недоумевая, как это мне удалось влипнуть в такое дело. Правда заключалась в том, что я, хоть и знал, как он должен выглядеть, на самом деле никогда такой не строил. Лишь после того, как я полвечера провозился с карандашом и бумагой, мне удалось набросать подходящую «модель». Затем, когда дел у меня никаких не осталось, я вышел на улицу.
«Перезвон» теперь казался еще тише, чем в мой предыдущий визит. Те же люди сидели на тех же местах и пялились к себе в выпивку, а хозяин (которого, очевидно, звали Сайрил) стоял за стойкой и надраивал стаканы. Беседа текла в лучшем случае бессвязная. Время
