Это был точно он! Но только в совершенно приличном виде, даже узел галстука на месте и все пуговицы в своих петельках.

Он соскочил с подножки и опять исчез где-то среди киосков и ларьков. А Миха, с трудом поднимаясь, все так же провожал мутным взглядом удаляющийся троллейбус.

Мы не стали добивать противника завершающим ударом и вскочили в следующий троллейбус.

– Александр Павлович, – с обидой сказал Алешка Волчкову, – ваш Миха сегодня пристал к нам на улице с угрозами.

– Какой Миха? – изо всех сил удивился Волчков. – Почему не знаю? Из какого класса?

– Он не из класса. Он на фургоне ездит. В белом халате.

Волчкову такая осведомленность не очень понравилась, но вида он не показал.

– А чего ему надо?

– Дурак какой-то. Не нравится ему, что мы Евгения Ивановича навещаем.

– В самом деле дурак. Я с ним разберусь.

– Когда?

– Как только поймаю. А вы – молодцы, не забываете своего учителя. Хвалю! Привет ему передавайте. Не забывайте его и впредь. Кстати, как он сейчас?

– До первого курса уже дошел, – сказал Алешка.

– Как это? – не понял Волчков.

Ну, мы объяснили. Рассказали, что проводим курс мажорной терапии. Помогаем ему вспомнить свою жизнь.

– И вот как до нашей школы дойдем, – с тайной угрозой пообещал Алешка, – он все вспомнит.

– И много еще осталось? – Похоже, успехи терапии Волчкова встревожили.

– Не очень. Пустяки. Еще четыре курса и аспирантура.

– Моя помощь нужна? Вы меня держите в курсе.

Я сразу почувствовал за этими словами, что Волчков внутренне заспешил. Конечно, ему надо успеть провернуть свое черное дельце и удрать, пока Кажется-Женя не вспомнит содержание формулы.

А в этом – наш шанс. Мы его на веревочке поведем. Куда нужно. А куда нужно – это и так ясно.

Знал бы этот жестокий человек, в какие цепкие лапки он попал. В какие «нежные детские ручки».

Вечером я собрал у нас дома самых активных участников секции «Боев без правил» и в их лице – главных действующих персонажей в авантюрном шоу «Ограбление банка».

Мама с папой ушли к соседям на чей-то юбилей, и мы могли поговорить обо всем откровенно, не опасаясь постороннего вмешательства.

– Как у вас насморк? – сразу же спросил я, чтобы с первых же слов завладеть их вниманием.

– Их в тюрьме вылечат, – мрачно добавил Алешка.

– Имейте в виду, – тоном следователя продолжил я. – Нам все известно. И только чистосердечное признание облегчит вашу участь.

Ребята засмеялись – им понравилось.

– За изготовление наркотиков даже малолеткам срок дают. Твоя мама, Никишов, будет горько плакать.

– А моя? – весело спросил Юрка Козлов.

– Твоя будет рыдать, – веско ответил Алешка и повернулся к Андрюхе Сельянову: – А твоя будет заламывать руки. В немой тоске.

Красиво карты разложил…

– Дим, ты что? – уставился на меня Никишов. – Какие наркотики? Мы эти капли для петард покупаем. Шурик объяснил, что так дешевле получается.

– Ваш Шурик, парни, – сказал я, – он же Волчков, он же Саша, он же Химик…

– Он же – гад отменный! – вставил Алешка.

А я рассказал им все по порядку.

Как Волчков натравил на Кажется-Женю своих бандитов, чтобы занять его место в школе. Как он развесил по всем ушам лапшу про всякие петарды, а сам изготовлял в лаборатории наркотик и сдавал его своим заказчикам. Как он уже готовит новый препарат, под воздействием которого человек совершенно теряет свою волю и выполняет все, что ему прикажут…

– Во гад! – вырвалось у Никишова.

– А зачем? – удивился Козлов. Это вообще его особенность, он все время удивляется. Я думаю, потому что он далеко не сразу все понимает, что ему говорят.

– А вот зачем! – сказал я и положил перед ними на стол схему нападения на обменный пункт.

– А это чего? – удивился Козлов. – Это я знаю…

– Подожди, – перебил его я, – дай досказать. Это схема ваших действий. Ты, Козлов, вырубаешь «Ох-1», Сельянов нейтрализует «Ох-2», а Никишов забирает деньги у «Кс».

– Что за Каэс? – удивился Козлов.

– Кассир, дубина, – подсказал ему Никишов. – Только не на сцене, а в жизни.

– Вот здесь вас ждет машина. Вы отдаете деньги Шурику и разбегаетесь по домам…

– Где вас ждет милиция, – вставил Алешка.

– А Шурика ждет билет на самолет, – добавил я.

– В эти… как их, – Алешка нахмурился, припоминая, – в эти… в Эрмитажи.

– В Эмираты, – уточнил я.

– Во гад! – вырвалось теперь у Козлова.

В общем, ребята все поняли. И хорошо, что на них влиял не только Волчков, но и весь наш педагогический коллектив. Ну и родители тоже.

– Сейчас мы пойдем к нему, – зло сказал Никишов, вставая, – и нанесем по одному добивающему удару. Я уже научился.

– Нет, – твердо проговорил я. – Добивающий удар нанесут те, кому это положено. По службе.

– Твой братишка, что ль?

«А если нет, то почему?» – прочитал я в Алешкиных глазах.

– В общем, так, парни, – сказал я. – Вы ничего не знаете. И пусть все продолжается, как началось. А мы в нужное время и в нужном месте внесем свои коррективы.

– Мало не покажется, – пообещал Алешка.

– Дим, у тебя деньги есть? – спросил Алешка.

– А сколько надо?

– Я не знаю. Примерно столько, – и он раздвинул ладони на ширину плеч.

– Столько нет. – Я порылся в карманах, достал какую-то мелочь.

– Пошли, – сказал Алешка. – В аптеку. Клизму покупать.

Я даже ничего не стал спрашивать, молча переобулся, и мы пошли.

В аптеке Алешка подошел к окошечку и на весь торговый зал проорал:

– Мне срочно клизма нужна! Самая большая!

Все покупатели, озабоченные своим здоровьем, разом обернулись и посмотрели на него. Кто с удивлением, кто с улыбкой, а кто и с сочувствием. Одна только аптекарша не удивилась.

– На два литра устроит? – И она положила на прилавок что-то вроде большой грелки, но без дна. А в горлышко этой грелки была ввинчена длинная трубка с наконечником и пластмассовым краником.

Алешка потрогал это сооружение, подумал, нахмурив лоб, и сказал:

– Устроит. Дим, плати.

Денег, конечно, не хватило. Эта клизма стоила прилично. Ну, понятно, нужная в хозяйстве вещь.