— С этим человеком, который только сбежал от вас!

— Сдается мне, дорогая, что он сбежал именно от вас, — добродушно рассмеялся доктор. — Я знаю его под другим именем. А вы говорите, он тоже доктор? Как любопытно.

— Да. Представляете, у него целый балаган на ярмарке.

— Балаган? Удивительно! Давайте пройдем ко мне, я только что заварил мяту. Составите мне компанию, а заодно все расскажете.

Энни расположилась на софе в уютной гостиной доктора Норриса, пока хозяин хлопотал у столика, расставляя на подносе кружки, заварник и вазочку спеченьем. Пациентов доктор Норрис принимал здесь же за ширмой. В шкафах у него хранились настойки и мази, травяные сборы.

Поставив перед Энни поднос, доктор Норрис достал из шкафчика небольшой пузырек и ложечку.

Осторожно набрав кремовые кристаллы в ложку, доктор Норрис высыпал их в свою кружку, а затем добавил их и Эниане.

— Попробуйте.

Энни глотнула и пожала плечами.

— Надо сначала размешать, — Норрис вручил ей ложку.

Энни размешала напиток и осторожно отпила.

— Сладко, совсем как с медом.

— Это сахар. Чудеснейшее средство. Прекрасно помогает и от болей в желудке, и от сердечной боли, придает силы и помогает бороться с болезнями. Думаю, Жану оно сейчас очень пригодится. Будете давать вместе с питьем по одной ложке три раза в день. Это поможет ему быстрее встать на ноги.

— Спасибо, вы так добры!

— Так что там с вашим знакомым? Вы говорили, он принимает пациентов в балагане. Ни один серьезный лекарь не станет превращать свое ремесло в шутовство, — доктор Норрис расположился удобнее на стуле и отхлебнул напиток.

— Нет, он никого не принимает. Он показывает всякие сердца, руки и младенцев в банках.

— О как интересно. Даже так. И много у него посетителей?

— Я бы не сказала. Это все довольно жутко выглядит. Пока мы были у него с Жаном, очереди к доктору Бруно не было.

— Как Жан?

— Ему уже надоело лежать.

— Передайте ему, чтобы он не рвался работать. Успеет еще. Покой и сон — вот его лучшие лекари.

— А доктор Бруно зачем к вам приезжал?

Доктор улыбнулся.

— У нас в Ольстене самые благодатные земли и самый щедрый лес. Посмотрите на эти шкафы вдоль стены. Они все забиты травами. Некоторые травы растут только у нас.

— И вы не боитесь ходить в лес? Там же Зверь! — Энни округлила глаза.

— Я хожу в лес уже больше сорока лет. И ни разу я не встретил Зверя. Я понял, что я ему совершенно не интересен, — добродушно усмехнулся доктор.

— Доктор Норрис, а вы случайно не знаете, отчего умерла жена герцога Уэйна? — спросила Энни. Ей было неловко, что она лезет не в свое дело, но раскрытие тайны стоило пяти минут неудобства.

Доктор Норрис потянулся к ней через стол, будто собирался доверить большой секрет, и понизил голос до шепота:

— Случайно знаю. Она болела.

— А чем? — так же шепотом спросила Энни.

— Болезнью, — прошелестел он.

Энни почувствовала себя одураченной, и это незамедлительно отразилось на ее лице.

— Милая Эниана, я не вправе обсуждать с кем-то болезни моих пациентов.

— Получается, что все жены герцога Уэйна умерли от болезней?

— Именно так. А вы, должно быть, наслушались сплетен?

— Но люди же не станут говорить без повода, — без особой уверенности возразила она.

— Вы еще такое чистое дитя. Запомните, Эниана, нельзя верить всему, что вы слышите.

— Может быть, дело в самом замке?

— Вы думаете, что на нем лежит проклятье? Интересно! — оживился доктор.

— Нет! Ханна часто осматривает стены нашего дома. Она говорит, что от сырости по стенам может пойти черная язва. Она тихо и незаметно может убить всех, кто живет в доме. Люди сначала чувствуют легкое недомогание, любой сквозняк может уложить их надолго в постель, а потом они и вовсе умирают, — последние слова она произнесла зловещим тоном. — Так может стены его замка поразила черная язва? Вы скажите ему, пусть перед тем, как выбрать себе следующую жену хорошенько осмотрит стены.

— Обязательно сделаю это при нашей встрече. Скажу, что это вы меня об этом попросили.

— Нет. Не надо. Я сама скажу ему. Как-нибудь. Если вдруг встретимся. Где-нибудь.

— Ну хорошо, — улыбнулся доктор, — а теперь прошу простить, но ко мне скоро придут за микстурой. Мне нужно заняться ее приготовлением.

Энни забрала бутылочку с настойкой и пузырек с сахаром, поблагодарила доктора за чай и распрощалась с ним. Когда она шла по выложенной камнем дорожке к калитке, ей показалось, что кто-то смотрит ей вслед. Она оглянулась, но никого не увидела. Лишь в окне слегка качнулась занавеска.

Дома Эниану ждало потрясение. Отец сообщил, что в субботу будет проходить прощание с телом герцогини Уэйн и Эниане нужно подготовить траурное платье для участия в церемонии. Вопрос о том, что Энни может остаться, обсуждению не подлежал: ее отсутствие может быть расценено как неуважение, а герцог — слишком значимый сосед, чтобы портить с ним отношения.

Получалось все как нельзя хуже. Отец обязательно подойдет к герцогу Уэйну выразить соболезнования. Герцог Уэйн несомненно будет подавлен, но не настолько, чтобы не заметить, что под руку со старым графом стоит дочь якобы кухарки.

И к сожалению, он не настолько глуп, чтобы не понять, что она его обманывала. Простолюдинка Грета могла и солгать. Но для графини Энианы де Рени ложь — непозволительное дело. Конечно, церковь — не самое подходящее место для выяснения мотивов поступков Энианы. Но кто мешает отцу устроить ей разнос по приезде домой. И кто сказал, что отношение герцога Уэйна к графу де Ренистанет теплее после того, как станет ясно, что дочь графа невоспитанная лгунья.

Делать было нечего — нужно было решать возникшую проблему. Единственным человеком, который мог подсказать Энни, как поступить, был Жан. Уж у него голова варит.

Энни влетела к нему как вихрь и уселась на кровать. Жан дремал, но от хлопка дверисразу проснулся, и теперь, потирая глаза, устраивался поудобнее на подушках:

— Что-то случилось?

— Случилось. В субботу мы с папой едем на похороны жены герцога Уэйна.

— И что?

— Неужели ты не понимаешь? Герцог узнает меня! Поймет, что я никакая не Грета!

— И что?

— Да что ты заладил «и что? и что?» Он будет думать, что я лгунья!

— Но ведь это правда, ты лгунья, — пожал плечами Жан. — И вообще почему тебя так заботит, что о тебе подумает какой-то герцог? Ты вон тоже о нем думаешь, что он жен своих в саду прикапывает. И что, герцогу от этого хуже живется?