— Ладно, — неохотно уступила Беатрис. — Я ничего ему не скажу.

Октавия усмехнулась. Она без всяких обещаний знала, что Беатрис не выдаст ее Спинтону. Хотя кузина время от времени и показывала свою приверженность графу, все-таки Октавия доводилась ей сестрой и оставалась лучшей подругой.

— Да, я проведу вечер с Нортом.

Какая бы битва между жаждой приключений и чувством приличий ни разыгралась в Беатрис, приключения одержали верх. Все из-за ее любопытной натуры.

— Куда вы поедете?

— Не знаю. — Ответ странный, но Октавию это мало беспокоило.

— Не знаешь? — Наверное, победа над чувством приличий оказалась не окончательной. Бедняжка Беатрис онемела.

Октавия тряхнула головой и оглядела себя в зеркале. Платье было неяркое, голубое, а шаль — темно-фиолетовая.

— Тебя что, это не волнует? — Зато это заметно взволновало Беатрис. Ей никогда не понять, что не тайна возбуждает. Как никогда не понять и то, какое доверие Октавия испытывала к Норту. Ничего плохого не произойдет, пока она будет рядом с Норри.

Октавия так об этом и сказала:

— Не волнует совершенно.

— Он ведь может завезти тебя куда угодно!

— Ну и что? — Это тоже часть приключения. Какие они с Беатрис все-таки разные!

Ее крошка-кузина была возмущена.

— Откуда ты знаешь, может, он решил похитить тебя? Это было бы как нельзя кстати.

— Нет, он не станет.

— Почему ты так уверена? — Беатрис, очевидно, лишившись сил, бухнулась на кровать, одну руку приложив к пухлой груди, а другой ухватившись за лоскутное одеяло.

Ох Господи, она так же невыносима, как и Норт с этим стремлением все контролировать и все знать.

— Потому, тупица ты этакая! Потому что я его знаю. Потому что он не способен на такое.

«Тупицу» Беатрис пропустила мимо ушей.

— Ты знала его раньше. Он мог двадцать раз измениться за эти годы.

Конечно, мог, но не настолько же. Да, он стал нелюдимым, но это все равно был ее ласковый Норри. Он никогда не сделает ей больно, никогда не скомпрометирует ее, не подвергнет опасности, если только она сама не попросит.

Будь проклято обещание, которое ее уговорили дать! После всех этих лет Норт Шеффилд так и остался единственным мужчиной, от вида которого становилось тепло, слабели колени и по всему телу бежали мурашки.

— Перестань брюзжать, Беа, — оборвала она кузину. Подойдя к туалетному столику, взяла флакон духов. — Со мной ничего не случится. В этом можешь быть уверена.

Все еще сомневаясь, Беатрис скривила губы.

— Ты вся в предвкушении, да? Притвориться непонимающей очень легко. — В предвкушении чего?

— Всего, что он задумал. Ты чуть не пляшешь от нетерпения. — Она произнесла это так, словно Октавия сделала что-то неприличное.

— Ничуть! — Хотя с какой стати отпираться? В глубине души она знала, что это правда. В глубине души она отплясывала джигу.

Но Беатрис была непреклонна.

— И я знаю, что это означает.

Октавия надушила запястья.

— Тогда, умоляю, скажи! Просвети меня.

Поднявшись с кровати, Беатрис настороженно, отсчитывая шаги, двинулась в ее сторону, словно охотник на оленя.

— Я прекрасно помню, какой ты была, когда дедушка забрал тебя к себе. Я знаю, как ты упорно трудилась, чтобы стать другим человеком и понравиться ему. Но ты совсем не изменилась, Октавия. Ты просто играешь свою роль и всегда ее играла.

Тихоня!

— Думай, что говоришь.

— Но это правда. Я вижу по твоим глазам.

Флакон с духами брякнул о зеркальную поверхность столика.

— О Господи! Беа, ты как собака с костью. Можешь помолчать? — Октавии вдруг захотелось побыть в тишине. Почему кузина не может замолчать?

Но Беатрис не так-то легко было сбить с толку.

— Ты дождаться не можешь мистера Шеффилда. Ты мечтаешь, что он увезет тебя туда, где вы сможете стать такими, какие вы есть на самом деле. Завтра ты снова будешь леди Октавией, но сегодня ты откинешь все притворство. И я искренне надеюсь, что вы с мистером Шеффилдом готовы ко всяким последствиям.

Беатрис начала нести явную чепуху.

— Какие последствия? Ради Бога, Беатрис! Мы едем на вечеринку, а не на оргию!

Лицо кузины пошло пятнами.

— Не говори со мной так, словно я не знаю тебя, Октавия. Меня не касается, пусть мистер Шеффилд везет тебя хоть в церковь. Но я еще никогда не встречала настолько своевольного человека. Не потому, что ты эгоистка. Просто ты — такая. Тебе годами приходилось отказываться от своего естества, и сейчас ты постараешься за одну ночь наверстать упущенное. Мне жалко Лондон.

Октавия расхохоталась:

— Тебе нужно унять свое воображение. — Хотя в словах Беатрис была доля правды. Да, действительно, Октавия рассчитывала, что в этот вечер можно побыть собой, не думая о том, во что одета и что надо говорить. Ей хотелось увидеться со старыми друзьями. С людьми, которых она знала и которые знали ее.

Она своевольна? Господи, ну конечно. Эгоизм это или нет, но она сделает то, что задумала.

Сопротивление, которое оказала Беатрис, сменилось любовью и озабоченностью. Это раздражало даже больше, чем ворчание и придирки. Милая Беа, она ведь желает только добра.

— Ты ведь будешь осторожной, да?

— Разумеется. Я же не совсем безрассудная. Беатрис это не убедило.

— Беа, со мной будет Норт. Он — лучшая защита, поверь мне.

— Вот именно мистера Норта я и боюсь больше всего.

Октавия остолбенела. Опять двадцать пять!

— Норта? Почему? Он защитит меня от любой опасности.

— А кто защитит тебя от него? Или если на то пошло, его от тебя?

Не веря своим ушам, Октавия поперхнулась.

— Нам не требуется защита друг от друга. Почему ты не можешь мне поверить?

— Я видела, какие взгляды ты кидала на него, Октавия. Я видела, как он смотрел на тебя. Вы даже не догадывались, что выдаете себя. Ты пожирала его взглядом. Так женщины смотрят на мужчин, которых желают. А он глядел, как мужчина, жаждущий насладиться видом ледяного родника.

Чушь! Но сердце подскочило. Норт на самом деле смотрел на нее так? Почему-то захотелось, чтобы Беатрис оказалась права. Друзья не должны вести себя так скандалезно. Но они с Нортом были намного больше, чем друзья. Насколько больше, она не смогла бы сказать точно.

— Все то, что связывало вас когда-то, быльем поросло. Вы уже не дети, Октавия. Норт Шеффилд — взрослый мужчина. Боюсь, тебе будет не так легко контролировать его, и себя тоже.