У Рыжика пытливый и рациональный ум. Они стулья поднимали строго по количеству – поделили парты и на скорость. Егор неповоротливый. И руки у него большие, нескладные. Он и на физкультуре не блещет. То ли Драконов: крепкий, быстрый, непоседливый. Изменчивый, как ртуть.

Они и подметают странными зигзагами, словно геометрические фигуры чертят. Не удивлюсь, если и это какая-то сложная игра, придуманная Ванькой. Я им не мешаю – пусть. Лишь бы не ругались. Остальное всегда можно подправить и на собственном примере показать, как надо.

Сергей входит в класс, когда я учу мальчишек правильно отжимать тряпку. Он какое-то время стоит в дверях, и мы не сразу его заметили. Кажется, он потрясён моими способностями.

– Варя… – подаёт он голос, как только замечает, что я подняла голову и обратила на него внимание. Я распрямляюсь. Мне некуда деть мокрые руки.

– Ты бы не мог погулять с полчаса, пока мы здесь закончим? – я не собираюсь лебезить или падать в обморок только при виде его прекрасных очей. Судя по всему, этот засранец, Илья Драконов, и не подумал передавать мои слова ни ему, ни папе Драконову. Ну, что же, значит, я сделаю всё сама.

Сергей поднимает руки, будто сдаётся в плен и, улыбаясь, уходит.

– Я вернусь через полчаса, Варя, – говорит он, закрывая за собой дверь. Я вижу, как переглядываются Ваня и Егор.

– Давайте, тут немного осталось. Не задерживайте ни меня, ни себя.

В конце концов, у них довольно сносно получается. Не так страшен чёрт, как его малюют. Надеюсь, они это поняли.

– Вань, задержись, пожалуйста, – прошу, как только они заканчивают и, отнеся ведро, возвращаются показать, что вымыли руки с мылом.

Михайлович открыто радуется. Видимо, думает, что сотоварища по несчастью оставляют для очередного вливания. Но у меня совершенно другой интерес.

– Ваня, а скажи мне, пожалуйста, почему ты Сергея Александровича назвал моим женихом? – я наконец задаю вопрос, который меня измучил порядком.

Ванька делает каменное лицо и пялится куда-то в стену.

– Ты же это не сам придумал, правда? – пробую ещё один заход что-нибудь выведать.

– Не сам, – неожиданно колется Драконов и как настоящий делец начинает хладнокровно торговаться: – Ответ на ответ, Варвара Андреевна. Я отвечаю на ваш вопрос, а вы – на мой. Только, чур, честно.

Я совершенно уверена, что это непедагогично. И поступать подобным образом нельзя. Но пока никто не видит и не знает, можно и подвинуть все эти этические нормы и правила поведения.

– Задавай свой вопрос, – вздыхаю. – Если я не смогу или не захочу на него ответить, тогда сохранишь свою тайну.

Ванька оживляется, проводит пятернёй по рыжим волосам.

– Варвара Андреевна, вам же Серёга не нравится?

Я вначале соображаю, кто такой Серёга и почему он мне не нравится, а потом, догадавшись, внимательно вглядываюсь в блестящие от азарта Драконовские глаза Ваньки.

– Что значит, не нравится? – задаю вопрос осторожно, пытаясь понять, что именно так радует Ваньку.

– Ну, как жених не нравится. Как женщинам мужчины нравятся.

Хорошо что я сидела. А то бы упала. Нет, они, конечно, продвинутые в двенадцать. Но что это за интерес такой? И, судя по всему, он жаждет услышать, что Сергей Александрович не годится на роль жениха.

– Я не знаю, – признаюсь честно, как и обещала.

– Да не нравится! – уверенно утверждает рыжий Драконов. – Я ж вижу. Вы на него смотрите, как на папку моего, например. Или на Михайловича. На Илью по-другому! – неожиданно подмигивает он мне, и я чувствую, как стремительно краснею. Надо срочно прекращать этот дурацкий разговор.

– А про жениха я от папки слышал. Он сказал: «вот тебе неожиданно и невеста нашлась, Сергей. К тому же, влюблённая в тебя с детства». Но я-то знаю, всё это ерунда.

– Почему? – вот кто меня за язык-то тянет?! Но он так уверенно обо всём рассказывает, что становится интересно, как он это видит.

– Потому что я влюблялся трижды, – заявляет Ванька голосом прожжённого эксперта. – Ерунда это всё, детские влюблённости!

Господи, что же из него вырастет-то?.. Я боюсь даже помыслить.

– А зачем Сергею невеста нужна, не знаешь?

– Знаю, – кивает рыжий всезнайка. – Дядя Саша грозился его по миру пустить на голой жо… – ой, простите, Варвара Андреевна! – короче, на заднице и весь его бизнес под откос, если он срочно не женится. Вы только замуж за него не выходите, ладно? Ну, пусть он себе другую невесту найдёт.

– А чем я плоха-то?

– Нет, – мотает башкой Рыжий терминатор, – вы наоборот: слишком хороши для него. И потом, он вас умыкнёт. Он же из-за границы срочняком явился. Дядя Саша ему на русской приказал жениться. Короче, там капец. А ещё и Аркаша чудит. Папа сказал, что ещё немного, и дядю кондрашка хватит, если будет так нервничать да жесткачить. В общем, не соглашайтесь. Ну его, Серёгу.

– Я подумаю, – обещаю чистосердечно. Слишком уж шокирующая для меня информация.

– Вот и хорошо. А я вас завтра жду. Я там столько карточек сделал – завалиться можно. А то мы вчера так и не позанимались.

Вот он момент истины. Илья, пусть тебе икнётся!

– Я не приду больше, Вань, – вздыхаю тяжело. – Но мы будем заниматься в школе. Сколько захочешь. После уроков.

– Это всё из-за мамы, да? – он теряет весь свой боевой задор, бледнеет и опускает голову. У него пылают уши.

– Всё не так просто, как кажется. Но так будет лучше.

– Ничего не лучше! – сверкает он исподлобья сердитыми глазами. – Вы такая же, как и они – предательница! – выкрикивает Ванька и несётся к двери. На пороге он чуть не сбивает с ног Сергея и летит дальше.

– Что это с ним? – смотрит ему вслед мой «жених». – Там Александра хвостом бьёт. Ждёт его. Еле уговорил её успокоиться и подождать ещё немного. Варь, – смотрит он виновато мне в глаза. – Кажется, я вас сдал нечаянно.

Я чувствую, как холодеют руки и становятся ватными колени.

– Я сказал, что мальчики наказаны и моют полы. И, кажется, она помчалась к директору.

Ну, всё. Мне конец. Спасибо тебе, Сергей Александрович. И если ты думал, что после этого я стану твоей женой, ты глубоко ошибся!

Варя

Я пошла к директору сама. Не стала дожидаться, когда грянет гром. А что он бабахнет – не сомневалась.

– Никитина, придётся подождать. Лев Моисеевич занят, – секретарь Наташа строго поджимает губы и готова встать грудью на моём пути. – У него родитель. А это святое – ты же понимаешь.

Мы директора не зря Зевсом обозвали. Голос у него сквозь стены пробивается. Поэтому я шикнула на Наташу и прижалась ухом к двери. К чёрту всё. Тут моя судьба решается, не до благородства.