— Не хочу беспокоить тебя, Захир, но, может, в следующий раз я поеду с тобой в больницу? Я понимаю, что не могу помочь твоему другу, но хочу поддержать тебя.

— Откровенно говоря, твое присутствие в больнице только прибавит хлопот. Мне сейчас нужно сконцентрироваться на моем друге. Ни к чему, чтобы вокруг меня, словно вокруг капризного ребенка, суетилась женщина.

Едва удержавшись от резкого высказывания, Джина вспыхнула, получив такой грубый отказ.

— Что ж… — Она скрестила руки на груди и пожала плечами. — Если передумаешь, знай, что я рядом.

Захир промычал что-то в ответ и пошел прочь, сразу же забыв о ней. Застыв на месте словно изваяние, Джина смотрела ему вслед.

В следующие дни Захир намеренно свел их встречи и разговоры к минимуму. После надежд, окрыливших ее во время ужина в честь его возвращения, это был тяжелый удар.

Он регулярно ездил в больницу к Масуду. Новости были то хорошие, то похуже. Иногда на его лице проступало отчаяние.

Джина пыталась достучаться до Захира теплыми словами, знаками внимания, сочувственными взглядами, но он отгородился от нее словно каменной стеной. Ничто не помогало. Ей оставалось только ждать. Даже теперь, когда он казался таким далеким, а возможность быть вместе с ним такой зыбкой, ее переполняла решимость не сдаваться в борьбе за свою любовь.

Болезнь Масуда потрясла Захира, она это знала, как и то, что он боится потерять друга вслед за родителями и зятем. Страстная просьба Фариды не проживать свою жизнь в страхе потерять близких оказалась забыта.

— Не отчаивайся, — утешала ее Фарида. — К Масуду вернется здоровье, а с ним и вера Захира в любовь.

Не позволяя себе углубляться в мысли о том, что произойдет, если Масуд не выздоровеет, Джина старалась забыться в работе над каталогом. Но, несмотря на свою занятость, она жила в эти дни лишь одной надеждой, одним заветным желанием: чтобы Захир снова стал собой и вернулся к ней.

Пять ночей спустя после того, как Захира оторвали от торжественного ужина новости о болезни Масуда, стало известно, что секретарь быстро выздоравливает. Врачи перевели его из реанимации в обычную палату, он даже начал есть обычную пищу. Захира это необыкновенно воодушевило. Он даже разыскал Джину в одной из галерей, где она работала, чтобы поговорить.

— Я снова еду в больницу. У меня ощущение, что я практически переехал туда. — Его улыбка все еще была усталой, но выражение отчаяния, к счастью, исчезло.

Джину трогала забота Захира о друге и все же в глубине души она боролась с мучительными сомнениями, захочет ли он быть с ней вместе. Или она только добавляет хлопот, по его собственному выражению.

— Вечером я хочу поговорить с тобой. — На его лице появилось сожаление. — Последние несколько дней я не был слишком гостеприимным хозяином, как и внимательным другом, Джина. Но я обещаю все наверстать.

— Захир, ты ничего мне не должен, честно. Я очень рада, что твоему другу уже лучше, а значит, ты не будешь так беспокоиться за него.

— И все же я чувствую, что бросил тебя.

— Уверяю тебя, все в порядке. Я не капризный ребенок, как и ты. Мне не нужно постоянное внимание. В конце концов, я приехала сюда работать. Когда каталог будет закончен, я просто уеду, и тебе больше не нужно будет обо мне беспокоиться. — Последние слова дались Джине с трудом, горячие слезы отчаяния подступали к горлу.

— Ты считаешь, я больше не вспомню о тебе, если ты вернешься домой? — На его загорелом лице отразилось замешательство. — Неужели я настолько пренебрег тобой, что ты покинешь меня, не принимая в расчет мои чувства?

— Забудь мои слова, Захир. — С трудом справляясь с противоречивыми эмоциями, Джина постаралась улыбнуться. — Тебе нужно сосредоточиться на выздоровлении друга, я понимаю, правда. Когда ты вернешься, я все еще буду здесь, занятая работой. Обещаю.

Не вполне убежденный, Захир тем не менее быстро поднес ее руку к губам и нежно поцеловал тыльную сторону ладони. В это время он не сводил с нее глаз, словно она могла сбежать.

— Молюсь, чтобы так и было. — Его глубокий голос, полный нежности, звучал хрипловато. — Я сразу пойду к тебе, даже если время будет позднее.

Чуть не падая в обморок от облегчения и надежды, Джина решила дать себе отдохнуть. Она ушла в комнату и попыталась справиться с нервным возбуждением, дрожью в конечностях и полной сумятицей в голове.

— Ты не спишь? Я надеялся, что так и будет.

Фарида уже ушла, и у Захира наконец появилась возможность побыть с Джиной наедине. Он постучал в ее дверь, не зная, откликнется ли она. Все-таки было уже за полночь. Но Джина открыла почти сразу. Ее застенчивый взгляд освещала такая же неуверенная улыбка.

— Я ждала тебя. Ты сказал, что хочешь поговорить.

— Так и есть.

— Как чувствует себя Масуд? — с участием спросила она.

Глубоко вздохнув, Захир кивнул:

— Он быстро выздоравливает. Сейчас выглядит даже лучше, чем раньше. Еще два-три дня в больнице — и он снова будет дома. Прогуляешься со мной?

— Куда?

— Тут недалеко.

Они медленно брели по освещенному лампами коридору. Одетая в мягкие белые тунику и юбку, со светлыми волосами, перехваченными заколкой в виде цветка, Джина одним своим видом заставляла душу Захира уноситься ввысь. Но потребовалось вмешательство властелина куда более мудрого, чем он, чтобы Захир смог признаться себе, как глубоки, как важны для него чувства. Болезнь Масуда и страх, что его друг не выживет, заставили его на время оставить надежду. Но теперь он понял, что, даже если бы Масуд умер, жизнь продолжалась бы. И он горячо надеялся, что теперь рядом с ним будет Джина.

— Я хочу показать тебе кое-что.

Он взял ее за руку и открыл дверь, к которой они подошли. В небольшой комнате почти не было мебели. Ее освещала одна яркая лампа, а стену украшал великолепный пейзаж работы матери Захира, изображающий пустыню. Ей нравилось рисовать. Ее любимой темой было разнообразие и прелесть родной земли. Под картиной стоял буковый шкаф с прозрачной витриной. Вот почему в комнате почти ничего не было: чтобы не мешать созерцанию красоты и величия того, что находилось внутри.

Захир обнял Джину одной рукой и слегка подтолкнул к витрине:

— Ты проявила столько терпения. Вот твоя награда: ты видишь перед собой «Сердце отваги».

Захир подумал, что сокровище выглядит прекрасно, как никогда. На подушке из черного бархата покоилась цепь из желтого золота, а в центре изумительной подвески, окруженный рубинами и сапфирами, сиял алмаз, бриллиант чистой воды, безупречного оттенка ночного пустынного неба, превосходно ограненный в форме сердца.

С тех пор как Захир видел украшение в последний раз, прошло много времени. Понятно почему: ведь он связывал его пророчество с трагедиями, постигшими семью. Но, узнав из дневника прапрабабушки, что браки его предков, женившихся по любви, были удачными и счастливыми, он изменил свое мнение и решил следовать зову сердца.