Эзра буркнул что-то маловразумительное. Нормально ответить ему помешал большой кусок рахат-лукума во рту. Чтобы не возникло неприятной паузы, вступить в разговор решила я. Мы с напарником в равной доле новички в сыскных делах, хуже не сделаю.

— Мы как раз прорабатываем одну из них. А пока нам бы хотелось немного узнать о Лейле. Вы… — Как к нему обращаться-то? — Повелитель, вы не могли бы рассказать о ней, её характере, привычках?

Действительно, я уже второй день бегаю в поисках принцессы, но при этом совершенно ничего о ней не знаю.

— Лейла очаровательная дева и прекрасная дочь, — ответил Мунтасир, доставая из внутреннего кармана золотой медальон с изумрудами. — Смотрите.

Я взяла драгоценность, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться пальцев халифа, и открыла крышечку. С маленького портрета внутри на мир смотрела миловидная улыбчивая девица. Не особо красивая, но личико пикантное.

— Оставьте себе, — халиф равнодушно махнул рукой. — Моя девочка избалована, своевольна, самонадеянна и упряма, однако у неё добрая душа. Даже слишком добрая для статуса наследницы Мирхаана. Надеюсь, она выйдет замуж за достойного человека и родит сына, прежде чем взойдёт на престол.

— Надежды здесь неуместны, повелитель, — возразил Визирь, впервые нарушив своё молчание. Его голос оказался под стать взгляду — холодный и цепкий. — Я не раз приводил доводы, почему вам стоит выдать её замуж как можно скорее.

— Почему же? — я не удержалась от вопроса.

— В противном случае она сама выберет мужа. Учитывая её характер, скорее всего он окажется таким же мягкосердечным, и они оба приведут халифат к катастрофе. Повелитель, если позволите, я ещё раз предоставлю вам список идеальных кандидатов на престол Мирхаана.

А Визирь-то, оказывается, жёсткий сторонник браков по расчёту. Интересно, кого он прочит в мужья Лейле? Собственного сына?

— Не надо, Константин, — устало попросил халиф. — Я обещал, что не выдам её замуж против воли.

Айша закивала, безоговорочно поддерживая мужа:

— Брак без любви станет для Лейлы сущим наказанием, он потушит огонёк жизни в её душе. — Нежный взгляд царицы устремился на Мунтасира, безмолвно говоря, что она-то как раз вышла замуж исключительно по зову сердца. — Лейла впечатлительная натура. Она обладает великолепным чувством стиля, обожает музыку, пение, танцы, рисование…

Эзра не хотел мне мешать, или же рахат-лукум оказался настолько вкусным, что не позволил ему отвлечься даже ради столь важного дела, как наше расследование.

— У Лейлы есть близкие друзья?

— Не уверен, — после продолжительной паузы ответил халиф.

— А враги?

— О, Всевышний, разве вы не слышали, какая Лейла очаровательная дева и прекрасная дочь? Откуда у неё могут быть враги? Тем более, во дворце. Враги есть у меня! Лимийское Царство пойдёт на что угодно, лишь бы вынудить Мирхаан, да стоит он вечно, подписать мирный договор. Это они! Они украли мою доченьку…

В уголках глаз халифа блеснули слёзы. Айша мягко положила ладонь на его локоть и успокаивающе похлопала.

— Мы не можем быть уверены в этом до конца, повелитель, — заговорил Визирь. — Ни один из их послов до сих пор не сознался.

Мунтасир резко ударил кулаком по столику:

— Так сознаются! Прикажи усилить пытки.

— Всё, что пожелаете.

Великий Визирь легко поклонился и больше в разговор не вмешивался. До конца завтрака так и просидел, с оглушительным успехом изображая статую, на чьём каменном лице не проступило ни единой эмоции веселее ледяного равнодушия. Если кого-то во дворце стоит опасаться в первую очередь, так это его.

— Найдите мою дочку, господа сыщики, и вы получите всё, о чём попросите.

Трапеза продолжалась почти час, за который у меня сложилось впечатление, что только Мунтасир по-настоящему обеспокоен исчезновением принцессы. Визирь молчал. Айша болтала сугубо о модных тенденциях в Мирхаане и задавала бесчисленные вопросы о том, что носят на моей родине. А Эзра пытался разговорить халифа, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие в качестве уполномоченного представителя власти, но так же не получил заметных результатов.

К счастью, высокородное трио покинуло залу первыми. Не хотелось пятиться спиной к двери пару десятков метров. Только не под колючим взглядом Великого Визиря.

— М-да, беседа прошла не по плану, — хмыкнул Эзра.

— Ещё бы! Ты все усилия бросил на поедание сладостей, а не допрос, — сквозь зубы проворчала в ответ.

— Ай, скорая в обвинении дочь Валерия, пока ты с упоением предавалась светской беседе, я наблюдал. — Гуль покровительственным жестом обнял меня за плечи. — Халиф переигрывал в своём горе, царица старательно и весьма ловко переводила тему, а Визирь изо всех сил пытался остаться равнодушным.

— Да ну? Мне так не показалось.

— Потому что ты человек, а ваш род физически не способен замечать всех нюансов. Каждый из этой троицы мог по собственной воле способствовать похищению Лейлы.

Ему бы романы писать!

— И каковы их мотивы?

— Вот как раз над этим нам и предстоит поработать.

Всё тот же управитель с гепардом проводил нас в женскую часть дворца, где сдал на руки помощнику старшего евнуха при дворе Мунтасира. Столь значимую должность занимал на удивление молодой и привлекательный парень. Высокий, мускулистый, с выразительными глазами и грустным лицом. Единственное, что выдавало в нём евнуха, это тонкий голосок. Он представился Мизрой аль-Фахми.

Парень без лишних экскурсий провёл нас через весь гарем к просторной башенке и остановился у дверей опочивальни Лейлы. По правилам дворца, войти внутрь он не мог. Странное правило. Проверенный на сотню раз человек, живущий с принцессой под одной крышей, зайти, значит, не может, а незнакомым сыщикам с улицы — добро пожаловать!

— Прошу, — пискнул Мизра. — Последними, кто заходил в комнату, были ваши коллеги несколько дней тому назад.

Жестом отпустив евнуха, Эзра толкнул хрустальные двери девичьей опочивальни, и мы очутились в… логове властной госпожи.

Комната поражала. В буквальном смысле. Никаких розовых и персиковых тонов, воздушного тюля и карамельных интерьеров. Всё в коричневом, золотом и малиновом цветах. Стены завешаны коврами с узорами львов и антилоп, сплошь истыканных дротиками и стрелами. Не вышитыми, настоящими! Посреди комнаты высилось апельсиновое дерево. Обычное такое дерево. Росло и цвело, не смотря на целый арсенал колюще-режущего оружия, воткнутого в его ствол. На одной из ветвей висела пустующая птичья клетка; видимо, в ней раньше жил Султан.

Кровать скрывал плотный балдахин, сейчас сдвинутый в сторону. Рядом находился туалетный столик трёхметровой длины, весь заваленный косметикой, заколками и драгоценностями. На стене над ним карандашные рисунки «из окна спальни» с видами Кадингирской академии. Отдельное место занимали валентинки от ухажёров. Принцесса совсем не берегла их, они валялись грудой в ожидании мусорного ведра.