– Вот так всегда! – проговорила Марина трагическим голосом. – Ты всегда сначала оскорбишь меня, а только потом разберешься! Не знаю, не ошиблась ли я в тебе!

– Мариночка, ты не ошиблась! Просто… ты ведь знаешь, какой я ревнивый… просто как самец зеленолобого амазона… я понимаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать! Это сильнее меня! Должно быть, это заложено в моих генах, где-то на уровне вторичной, так называемой рептильной нервной системы…

– Господа! – вклинился Маркиз в это выяснение отношений двух орнитологов. – Как насчет моего вопроса?

– Вопроса? – зоолог захлопал глазами. – Ах да… вам нужна была какая-то консультация…

– Да, мне нужно узнать, какой птице принадлежит, точнее, принадлежало это перо.

Он достал из пакетика голубое перышко и положил его на лабораторный стол.

Орнитолог потянулся за перышком, но Марина опередила его.

Мельком взглянув на перо, она уверенно проговорила:

– Garrulus glanldarius. Вторичное маховое перо из крыла Garrulus glanldarius.

– Ты уверена? – Ее ревнивый приятель в свою очередь взглянул на перо, поднеся его к самому носу.

– Конечно, это вторичное маховое перо, но может быть, не Garrulus glanldarius, а Perisoreus infaustus.

– Нет, ни в коем случае! Тогда у него был бы совсем другой оттенок! Это перо голубое с переходом в небесную синеву, а то было бы серовато-голубое!

– Ты считаешь, что здесь имеет место переход в небесную синеву? Никак не могу с тобой согласиться! На мой взгляд, это перо, несомненно, серовато-голубое!

– На твой взгляд? – возмущенно фыркнула Марина. – Да я помню, как в прошлом году, во время полевой экспедиции, ты перепутал маховое перо большого красноголового дятла с контурным! И ты еще будешь говорить «на мой взгляд»!

– Вот, оказывается, какого ты обо мне мнения! – истерически воскликнул орнитолог. – После этого я уж не знаю, не ошибся ли с выбором будущей спутницы жизни! Не стоит ли мне еще раз подумать, пока не поздно!

– Господа, господа! – перебил ученых Маркиз, чувствуя, что те уже забыли о его существовании. – Вы мне так и не ответили, какая птица потеряла это перо.

– Garrulus glanldarius, – не раздумывая, ответила Марина.

– Perisoreus infaustus, – почти одновременно выпалил ее ревнивый жених.

– А нельзя ли попроще? Нельзя ли по-русски? – взмолился Маркиз.

– Можно, конечно, – смилостивилась Марина. – Garrulus glanldarius – это сойка обыкновенная, или голубая, весьма распространенная птица семейства врановых, отряда воробьинообразных.

– А Perisoreus infaustus – это кукша, она же ронжа, из тех же семейства и отряда…

– Не слушай… не слушайте его, – возразила Марина, едва не выдав свое давнее знакомство с Маркизом интимным обращением, но быстро спохватившись. – Это, несомненно, сойка, Garrulus glanldarius, я готова поклясться своей кандидатской диссертацией! У меня нет никаких сомнений! Ни малейших!

Леня решил, что такая клятва достаточно серьезна, и повернулся к бывшей приятельнице:

– А где она обитает?

– Преимущественно в хвойных и смешанных лесах, заселяет их верхние ярусы, хотя иногда спускается и до нижних. Распространена почти по всей Европе, Северной Африке, Малой Азии, Дальнему Востоку, Кавказу…

– Я имел в виду – она живет в городах?

– Нет, в городах не живет, сойка – птица скрытная, осторожная, поэтому леса покидает редко.

– То есть, получается, в городе ее не встретишь? В город ее и калачом не заманишь?

– Исключено! Единственное место, где она может встретиться, – это соответствующий отдел зоопарка. Ну и, возможно, какой-нибудь живой уголок в школе или другом детском учреждении…

– Что ж, вы мне очень помогли, – проговорил Леня без энтузиазма. – Думаю, благодаря вашей консультации следствие продвинется. Большое вам спасибо! – и он покинул лабораторию, оставив орнитологов выяснять отношения.

Придя домой, Леня застал Лолу на кухне. У нее был слегка виноватый вид. Возможно, зря она так разоралась, увидев мышь. Теперь Ленька будет дуться на нее все время.

Но Лола не просто расстраивалась, она вспомнила наставления своей замечательной тети Кали о том, что мужчину нужно много и вкусно кормить, тогда он будет всем доволен, и закрутилась на кухне.

– Ленечка, – проговорила она, домовито вытирая руки, – ты вернулся очень вовремя. Сейчас мы будем пить чай с твоим любимым лимонным пирогом.

– С лимонным? – мечтательно повторил Леня. – Сейчас, я только руки вымою. Кстати, знаешь, чье это оказалось перо?

– Перо? – переспросила Лола с таким выражением, как будто ее мысли витали где-то далеко. – Ах, перо!

Тут она сообразила, что Леня общался со своей старой знакомой биологиней, и настроение ее резко переменилось. Она смерила Леню взглядом, повела носом, словно почувствовала запах чужих духов, и холодно осведомилась:

– И чье же это перо?

– Голубой сойки, – ответил Маркиз, еще не почувствовав перемену Лолиного настроения. – Только знаешь, это нам мало что дает.

– И почему я в этом нисколько не сомневалась? – насмешливо проговорила Лола.

– Единственное, что мне удалось узнать, – что сойки, в отличие от ворон и сорок, не живут в городе. Так что нам нужно проверить только зоопарк… – он сделал небольшую паузу и нехотя добавил: – Ну и еще, пожалуй, школьные зооуголки…

– Ага, а ты хоть примерно представляешь, сколько их у нас в городе, этих уголков?

– Ну, много… – вздохнул Леня.

– Много! – передразнила его боевая подруга. – Их сотни! А может быть, даже тысячи! – Но тут в ее лице снова что-то переменилось: – Голубая сойка, говоришь? – протянула она каким-то странным голосом.

– Ну да, голубая сойка…

– До чего же ты, Ленечка, серый и необразованный! – вздохнула Лола. – Что бы ты делал без меня? Ты на меня молиться должен! – и с этими словами Лола вышла из кухни.

– Молиться? – негромко повторил Леня, переглянувшись с появившимся котом. – Это еще почему? Аскольд, дружище, ты что-нибудь понимаешь?

Эти слова явно не предназначались для Лолиных ушей. Лола, однако, их услышала. Она задержалась в дверях, развернулась, посмотрела на Леню сверху вниз и проговорила:

– Хотя бы потому, что, благодаря мне, тебе не придется обходить школьные зооуголки!

Она с гордым видом удалилась, оставив Маркиза размышлять над своими словами.

Из соседней комнаты донесся какой-то приглушенный шум, как будто там что-то роняли и переворачивали, затем послышался раздраженный Лолин голос:

– Да где же он? Куда запропастился? Пу И, ты его не трогал? Пу И, сейчас же прекрати! Я что тебе сказала! Ой, да вот же он! Пу И, умница, спасибо тебе!