В офисе им подали прохладительные напитки и стали показывать образцы тканей, дерева, кожи, всевозможные каталоги, чтобы решить вопрос с отделкой кают.

– Думаю, интереснее будет оформить все каюты для гостей по-разному, – предложил Леонид. – Как вы считаете, Кирилл? Эй, Кирилл, что с вами?

Сказать, что его молодой спутник выглядел потрясенным, – значит не сказать ничего.

– Что? Извините, я задумался… На меня это все произвело такое впечатление… Конечно, я согласен с вами. Пусть у каждой каюты будет свое лицо. Если бы у меня была подобная яхта, я бы… Впрочем, что говорить, мне даже мечтать о таких вещах не имеет смысла…

– Как знать, как знать, – покачал головой Голубев, а про себя подумал: «Ну, кажется, сработало! Пора действовать».

– Пойдемте, Кирилл, посидим в траттории, – предложил Голубев, когда они покинули офис Джана Франко.

– Где-где?

– Так итальянцы называют кафе или небольшой ресторан. Тут неподалеку есть одно симпатичное местечко.

Чтобы попасть в тратторию, нужно было подняться по узкой живописной тропинке, взбегавшей по довольно крутому склону. Кирилл шел легко и быстро, Леонид двигался с трудом и вскоре запыхался.

– Да, старость – не радость, – пожаловался он, с трудом переводя дыхание.

– Ну что вы говорите! – возразил Рощин. – Какой же вы старый! Вам всего пятьдесят семь лет.

Голубев по привычке хотел было возразить, что пятьдесят семь – это не всего, а уже, но передумал. Пусть «его будущее тело» продолжает считать, что Леониду еще отпущен длительный срок жизни – самому Голубеву это только на руку.

До вечера было еще далеко, и в траттории оказалось много свободных мест. Мужчины заняли столик на увитом цветами балкончике, откуда открывался чудесный вид на порт. Светило яркое солнце, с моря дул легкий ветерок.

– Что вы будете? – поинтересовался Голубев.

Кирилл только руками развел:

– Увы, я не специалист в итальянской кухне… Мне знакомы только пицца, чинзано, спагетти.

– Тогда советую заказать пасту «Де Маре». Это тальятелле – нечто вроде лапши или макарон – с морепродуктами под белым вином, томатом и зеленью. Думаю, вам понравится.

Он заказал две порции пасты и по стаканчику граппы.

– А это что такое? – поинтересовался Рощин.

– Местная виноградная водка. Немного напоминает грузинскую чачу или, может быть, качественный, очень мягкий, самогон. Настоятельно рекомендую. Ну и как тебе яхта? – поинтересовался Леонид, когда официант отошел от их столика.

Кирилл, похоже, даже не заметил, что шеф вдруг перешел «на ты».

– Я поражен! Это просто как в кино! Фантастика! Вы счастливейший человек!

– Ну, не скажи, – ответил, хмыкнув, Голубев. – Счастье совсем не в этом. Яхта, отели, путешествия и прочее – это так, приложение.

– Я так не считаю, – не соглашался Рощин. – Быть владельцем такой прекрасной яхты, управлять огромной компанией, занимать подобное вашему положение в обществе… Да ничего лучше в жизни просто быть не может!

– Ты думаешь?

– Уверен! На все сто процентов!

– Хм… А у меня другая точка зрения. Деньги, возможности, которые они дают, статус – все это, конечно, неплохо. Не стану притворяться и делать вид, что мое положение надоело мне или что оно меня утомляет. Я привык к нормальному, обеспеченному существованию и даже не представляю себе, как можно жить иначе.

Кирилл горько усмехнулся:

– И благодарите Небеса, что не представляете. Не представляете, каково ездить на работу в час пик в метро и битком набитом автобусе. Не представляете, как, пригласив девушку в кафе, постоянно думать о том, что она заказала. И судорожно подсчитывать, хватит ли у тебя денег, чтобы расплатиться. О такой роскоши, как отдых, уже и мечтать не смеешь…

– Конечно, я понимаю тебя, – отвечал бизнесмен, – я ведь тоже не всегда был богат. Начинал с простого инженера, жил на сто двадцать рублей… В те годы ни о каких кредитах в банках и зарубежных поездках я и помыслить не мог.

– Да, конечно… – Рощин заметно приуныл. – Тогда жилось намного тяжелее. Но ведь это было давно, и те времена ушли в прошлое… Теперь совсем другие условия и возможности.

– Ты так говоришь, словно я уже совсем глубокий старик, – скривился Голубев.

Судя по выражению его лица, молодой человек испугался, что обидел шефа:

– Нет, что вы! Вы совсем не стары и выглядите для своих лет просто отлично. Я бы только мечтал быть таким, как вы!

– Я бы тоже не отказался стать таким, как ты, – улыбнулся Леонид. – Молодым, энергичным, полным сил…

– Вы шутите, а я говорю совершенно серьезно! – Глаза Кирилла горели, голос даже дрожал от волнения. – Могу чем угодно поклясться, что отдал бы все на свете, лишь бы оказаться на вашем месте!

Голубев пристально посмотрел на него и вдруг отвел взгляд.

– Ладно, не будем больше об этом! – проговорил он и тотчас перевел разговор на другую тему: – Как тебе итальянская кухня?

– Вы были правы, это очень вкусно. Мне вообще очень понравилась Италия. Теперь я понимаю людей, которые просто бредят этой страной…

– Ну, такие выводы тебе делать еще рано. Ты ведь пока вообще не видел Италии. Здесь каждая местность, каждый город не похож на другой. Рим – это одно, Неаполь – совершенно другое. Я уже не говорю о Венеции, Флоренции или, скажем, островах…

– Да, конечно… Но я все равно считаю, что все итальянцы уже изначально счастливые люди. Они родились в этой стране, где море и столько солнца… У нас в России не часто встретишь улыбку даже на лице знакомого человека. А тут все улыбаются тебе и так рады тебя видеть, словно ты любимый родственник, долго отсутствовавший и наконец вернувшийся домой. А еще этот язык, такой певучий…

– Смотрю, Кирилл, ты тоже подтверждаешь поговорку, что каждый прибывший в эту страну становится или поэтом, или художником, – заметил Голубев. – Однако в этот раз у пробудившегося в тебе таланта, увы, не будет времени развернуться. Нам с тобой пора возвращаться.

В отель на улице Пиккадилли они прибыли уже поздно вечером. В лифте Кирилл озабоченно поглядел на Голубева:

– Все в порядке, шеф? Вы что-то неважно выглядите.

– Ерунда, – отмахнулся тот. – Просто устал с дороги. Спокойной ночи.

Поднявшись к себе в номер, Леонид привычно заглянул в зеркало, но вместо собственного отражения вдруг увидел там какого-то сгорбленного старика со злорадным оскалом на отвратительном морщинистом лице.

– Что это? – в ужасе отшатнулся Голубев.

Набравшись смелости, он заглянул в зеркало еще раз и увидел, что его отражение словно раздвоилось: рядом с ним самим, таким, каким он привык себя видеть, все еще стоял этот отвратительный старик.