Ренар развел руками и подмигнул мне, а я поняла, что завороженно рассматриваю кольца на чародейских пальцах: одно, второе, третье, пятое – тонкий ободок на средней фаланге, все – простые, то ли из серебра, то ли из чего-то, похожего на серебро, и только одно, на безымянном пальце, с круглым желто-оранжевым камнем. Почти тот же цвет, что у его глаз.

Столь пристальное внимание было сложно скрыть, поэтому наши с Кондором взгляды в какой-то момент встретились. Волшебник приподнял одну бровь, словно спрашивал, все ли он правильно понял.

Я смущенно потупилась.

– Хочешь посмотреть мир за пределами Замка? – спросил вдруг Кондор, чуть наклонившись ко мне.

– В смысле? – не сразу поняла я.

– Я ее с собой не возьму, – довольно резко сказал Ренар. – При всей симпатии, Мари, не в этот раз, – поспешил оправдаться он.

– Я и не говорю про тебя. – Кондор превратил окурок в пепел, который тут же разлетелся в стороны. – До встречи, на которую я сегодня должен попасть, еще есть несколько часов. А леди, думаю, будет полезна прогулка по миру, где ей предстоит жить… какое-то время.

– Ты необычайно добр уже вторые сутки, – рассмеялся Ренар, вытряхивая трубку и пряча ее в карман.

– Уже вторые сутки я имею счастье выспаться, – в тон ему ответил Кондор. – Так что леди решила?

Леди вдруг поняла, что, кажется, подобное предложение – из тех, от которых невозможно отказаться.

– Мне нужно переодеться?

– Обойдемся без этого, – Кондор самодовольно оскалился.

– Иди-иди, милая, – сказал Ренар, подмигивая мне. – А то еще передумает.

***

– Куда ты хотела бы отправиться? – спросил Кондор.

Он стоял где-то за моей спиной у своего стола, разбирал какие-то бумаги. Некоторые складывал в отдельную стопку, другие оставлял на месте. Я слушала этот шелест уже несколько минут, и все эти несколько минут я смотрела в зеркало.

В то зеркало, которое было у него в кабинете. Широкое и ясное, с массивной деревянной рамой, оно отражало меня и всю остальную комнату, позволяя исподтишка следить за чародеем.

К верхней части рамы, на самой ее середине, была приделана деревянная голова какого-то существа – не то гоблина, не то другого обитателя бестиария. Голова открывала рот в беззвучной улыбке, острые маленькие рожки торчали в разные стороны, а глаза, настолько живые, что было жутковато, казалось, наблюдают за каждым моим движением.

Я скрестила руки на груди.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Думала, ты уже все решил.

Кондор не ответил.

В зеркале я заметила, как на его губах мелькнула усмешка.

Я подошла ближе и дотронулась пальцем до выпуклого виноградного листа. Деревянная лоза бежала по правой стороне зеркальной рамы, искусно сделанная и тоже почти настоящая.

– А куда бы ты хотел?

– Мои интересы достаточно… необычны, скажем так. – За моей спиной Кондор начал складывать бумаги во взявшуюся откуда-то сумку – из темной мягкой кожи, с длинной лямкой, она явно предназначалась, чтобы ее носили на плече или через плечо. – Боюсь, ты не поймешь.

– Ну, спасибо! – фыркнула я.

– Не обижайся. – Он подошел ближе и дружески потрепал меня по плечу. – Если уж тебе так хочется, я обязательно покажу тебе одно из тех невероятно скучных мест этого мира, в которых кто-то вроде меня находит определенное очарование. Но, думаю, для первого раза лучше выбрать что-то… поинтереснее.

Он сощурился, глядя куда-то в глубину зеркального мира, словно пытался вспомнить что-то важное или что-то важное решить.

– Куда угодно? – спросила я.

– Почти куда угодно. – Один кончик тонких губ дернулся вверх. – Мои возможности далеко не безграничны. Мы можем отправиться в любое место, где есть знакомое мне зеркало, а потом куда-нибудь еще, и еще, и вернуться назад, когда тебе надоест… Или когда ты проголодаешься.

– Прям как Доктор, – усмехнулась я.

– Кто?

– Вот именно! – Я с умным видом подняла указательный палец вверх. – Раз так, то хочу к эльфам.

Кондор обернулся ко мне, чуть наклонив голову и улыбаясь с каким-то странным торжеством.

– Я так и думал, – сказал он, цапнул меня за руку и утащил куда-то в зеркало.

***

Музыка шла откуда-то извне – призвук песни на незнакомом мне языке. Чистый женский голос то замолкал, то снова подхватывал мелодию, повторяя ее раз за разом под звонкий перебор струн. Музыка лишь помогала ей поймать нужный звук, а вот голос – голос был здесь главным. Он манил к себе так сильно, что в первый момент мне не хотелось ничего, кроме как идти на этот голос.

Рука Кондора на моем плече вернула меня в реальность.

Волшебник улыбался.

– Мы с тобой незваные гости, Мари, – тихо сказал он, кивая вперед, мол, посмотри. – Не думаю, что нас прогонят, но пока веди себя тихо.

Впереди за перегородкой, украшенной разноцветными стеклами витража, горел огонь. В воздухе пахло смолистым нагретым деревом, хвоей и чем-то еще.

«Нарциссами, – поняла я, когда мы осторожно подошли к перегородке, разделяющей комнату надвое. – Нарциссами и только что сорванной сочной травой. Весной. Цветущим садом. Прохладой глубокого омута».

У девушки, которая сидела перед камином и пела, были золотистые волосы, длинные, тяжелыми локонами спадающие вдоль спины. Зеленые рукава платья двигались вместе с ее руками, в которых был какой-то инструмент вроде гитары.

Лютня, точно.

Кондор не решился привлечь чужое внимание. Он застыл у входа на эту половину, заложив руки за спину, словно ждал, пока золотоволосая леди закончит – или ей наскучит заставлять лютню плакать.

Новая песня, в отличие от предыдущей, была печальной.

Я спряталась за спиной волшебника и осторожно поглядывала на мир вокруг. Два узких окна закрывали ставни с витражами, поэтому в комнате царил полумрак. Пламя бросало оранжевые отблески на пол и на стены. На широком столе стояла клетка, закрытая тканью, и ваза с цветами – яркими желто-белыми нарциссами.

Откуда нарциссы зимой?

Пять минут назад я вышла из зеркала в маленький квадратный сад, окруженный галереями из белого мрамора. Белым был снег, липкий, как влажный морозец, которым встретил меня мир с этой стороны зеркала, белой была ткань, которой закрыли некоторые деревья и статуи. Только голые ветки лозы, вьющейся по кружеву беседки, были черными, с алыми каплями подвядших ягод.

Кричали чайки где-то вдалеке, небо было низким и серым, и уже там, стоя на мраморных ступенях перед чистым серебряным зеркалом, я слышала этот голос.

Голос умолк.