Следующую речку осторожно перешли по ледяному мостику. Второй ледник (Средний современных карт, Новопашенного на более ранних. — В.К) преодолели сравнительно легко. Затем вновь повернули к морю, чтобы развести костер. Здесь к нам подошли Иванов, Большаков и Кокушкин. После отдыха они ушли дальше, а я остался, так как не было сил двигаться.

Не успели они далеко отойти, как на горизонте показался силуэт судна. Я усилил костер, вылез на возвышенность и поднял на шесте свой плащ. Это был «Полярник» — гидрографическое судно, высланное нам на выручку. На нем уже была первая группа Галкина. Теперь спасли нас, а вечером сняли Геворкянца, Лескинена, Котельникову, Каторгину и Бика. При входе в бухту Благополучия увидели костер, там был Васильев. Вечером 4 августа мы вылетели на Диксон. Таким образом, спаслось шестнадцать человек, а погибло одиннадцать» (по Щипко, с 42 — 46).

Из свидетельства Снисаренко можно сделать следующие выводы. Первое — Диксон настолько тщательно следил за переговорами в эфире, что даже по отрывочной информации правильно установил место гибели «Академика Шокальского», без промедления направив туда помощь. Это было рискованное решение, так как дальнейшие действия немецкой подлодки оставались неизвестными, но на войне — как на войне.

Второе — из 29 членов экипажа и экспедиции, помимо 16 оставшихся в живых, двое пропали без вести с судном, погибли по трое при обстреле судна, столько же на льду, и еще трое на переходе по побережью.

Третье — вина капитана за гибель последней тройки минимальна, поскольку он не контролировал ситуации, возникшей не по его вине. В целом его действия и его подчиненных следует признать соответствующими обстановке и оправданными, а с точки зрения рядового гражданина — героическими. Наши полярники еще раз продемонстрировали повышенную живучесть и умение выходить из самых сложных возникших условий. Что касается этого эпизода военной поры в Арктике в 1941 — 1945 годах в исторической литературе, то действия его участников получили самую высокую оценку в работах Белова, Минеева, Щипко, Папанина и ряда других.

Между тем обстановка на морских коммуникациях в Карском море с каждой неделей становилась все напряженней, несмотря на то, что на остров Диксон прибыл Северный отряд кораблей Северного флота (командир капитан 1-го ранга Аннин), в задачу которого входила охрана наших морских перевозок от атак немецких подводников со средствами противодействия, которых оказалось недостаточно.

Из транспортов первой жертвой вражеских подводников стал пароход «Диксон» (капитан ОЗ. Филатов). Его экипаж получил боевой опыт при спасательных работах с судами конвоя PQ-17 в бухтах Новой Земли, а при разгрузке в Мурманске прямо у причала был поражен вражеской авиабомбой, к счастью, не взорвавшейся. Это судно вышло с Диксона 27 августа с грузами для геологической экспедиции в бухту Кожевникова под охраной двух конвоиров тральщика Т-60 и сторожевика СКР-75, бывшие рыболовецкие тральщики со скоростью в пределах 10 узлов и без гидроакустической аппаратуры. «Диксон» вел на буксире портовый пароходик «Северолес-18», предназначенный для Тикси, который осложнял маневрирование. Погода на протяжении рейса оставалась переменной, временами туман ограничивал видимость, по с приближением к проливу Вилькицкого усиливался встречный ветер, разводивший волнение. Ледовая обстановка не мешала плаванию. На исходе первых суток плавания около 21 ч. 30 мин. вахтенные отметили два странных удара по корпусу судна, а затем два глухих взрыва справа по курсу на расстоянии около 20 кабельтовых. Спустя короткое время с СКР-75 сообщили: «За кормой следует подводная лодка противника. Усильте наблюдение». Позднее по немецким источникам было установлено, что безуспешную атаку выполнила немецкая подлодка U-354 (командир капитан-лейтенант Хеершлеб), выпустившая по «Диксону» четыре торпеды, две из которых задели корпус, но взорвались с задержкой на порядочном расстоянии от атакованного судна. Повторилась история, знакомая экипажу «Диксона» по бомбежке в Мурманске, хотя военное счастье не бесконечно…

Около полудня 28 августа у островов Мона второй штурман Слобаденюк прокричал: «Справа две торпеды идут в борт!»

Действительно, в пяти-семи кабельтовых, прыгая по волнам и оставляя за собой пенистый след, к судну неслись две торпеды, одна в направлении четвертого, кормового трюма, другая нацелилась во второй трюм ближе к носу. По команде Филатова — «Лево на борт! Полный вперед!» — удалось избежать попадания в корму. В следующий момент поднявшийся у трюма № 2 огромный водяной столб обрушился на палубу. Открывшееся затем зрелище было способно вселить ужас в самую закаленную душу: ниже мостика образовалась бесформенная масса сплетений искореженного железа из тяжеловесов, находившихся на палубе, содержимого трюма и палубных механизмов, среди которого выделялись исковерканные грузовые стрелы, вырванные силой взрыва из гнезд. С ревом и всхлипами забортная вода врывалась в гигантскую пробоину, нарушая равновесие судна, которое, заваливаясь на правый борт, одновременно все глубже садилось носом. Филатов, правильно оценив размеры повреждений, вовремя отдал команду покинуть судно. Наваливаясь на весла, чтобы не быть затянутым в воронку, которая обычно образуется на месте гибнущего судна, моряки услышали грохот обрушившегося металла. Это был редкий случай, когда гибель торпедированного судна в Арктике обошлась без жертв в экипаже.

Гибель «Диксона» от торпед подводной лодки U-302 (командир капитан-лейтенант Зикель) и подрыв в тот же день транспорта «Тбилиси» на немецкой мине в Енисейском заливе на время приостановили транспортные операции в Карском море, так что на рейде Диксона в сентябре скопились десятки судов.

Оказавшись в сентябре без привычных целей в виде морских грузовых судов, немецкие подводники выбрали другие — полярные станции, которые год назад подвергались атакам от случая к случаю (Малые Кармакулы во время разгрома конвоя PQ-17 или мыс Желания во время операции «Вундерланд»), Видимо, на собственном опыте немцы оценили значение этих объектов для военных целей и сделали соответствующие выводы. В навигацию 1943 года главная роль в нападении на наши полярные станции выпала на долю U-711 (командир обер-лейтенант Ланге).

По отчетам спасшихся с острова Правды, происходившие там события 18 сентября развивались следующим образом: «На полярной станции здесь работали двое: Александр Будыдлин и Иван Ковалев. Они регулярно передавали в эфир закодированные сводки погоды и сведения о состоянии моря у входа в пролив Матисена. В один из сентябрьских дней у самого берега всплыла вражеская подводная лодка и снарядами расстреляла домик полярников. Будылин и Ковалев успели выскочить из горящего дома и укрыться за валунами, а когда гитлеровцы ушли, радисты перебрались на лодке на соседний остров Нансена и сообщили оттуда о случившемся. А.И. Минеев (начальник штаба морских операций западного района Севморпути. — В.К.) выслал с Диксона самолет Черевичного, который и снял их с острова Нансена» (Папанин, с 313).

Полярная молва сохранила диалог, состоявшийся между обоими полярниками, наблюдавшими из укрытия пожар своего жилища: «Эх, сколько добра пропадает! Это ты все жадничал, экономил винцо! К праздничку, к праздничку… Вот и получили праздничек… Зря я тебя послушал». Известна склонность полярников острить в самых опасных ситуациях, что не всегда способны оценить обитатели иных широт. Одновременно в этом крохотном эпизоде Второй мировой проявилось умение полярников найти выход из любого положения. Артиллеристы на острове Нансена, лишь услышавшие отдаленную канонаду, больше всего удивились одеянию возникших невесть откуда соседей: они заявились обмотанные мешковиной прямо на нижнем бельишке. На войне как на войне, но с поправкой на условия Арктики, которые нередко лишают людей и события внешней героики.