– По крайней мере, что мы не такие уж земляные черви, как ей рассказывали в школе.

– Занятно, – протянул наш капитан, – мы про них и думать уже давно забыли, а они, оказывается ту застарелую злобу продолжают целенаправленно культивировать! Интересно, ради чего?

– Быть может для того, чтобы у их добровольного изгнания оставалась хоть какая-то причина?

– Все возможно. И я рад, что на ее пути встретился именно ты, – он покосился за спину, – а то могло быть и хуже.

– Не надо делать из меня монстра! – бросил в ответ Жан, даже не обернувшись, – ты лучше сам в зеркало посмотрись.

– Ладно, хватит! – Борис выключил планшет, – значит так, если кто будет интересоваться – ничего этого не было, ясно? Никто посторонний к нам на борт не поднимался, и об аудиенции никто не просил. А то понабегут тут любопытные, начнут свои носы нам в разные места совать. Не нужно мне лишних неприятностей, и так жизнь веселая до невозможности. Всем понятно?

– Угу.

– А ты, юнга, – он нацелил на меня свой пронзительный взгляд, – удали все соответствующие видеозаписи из архива и замаскируй недостачу. И проследи, чтобы ничего в некролог не попало.

– Сделаю.

– Тогда все по местам! Расселись тут, понимаешь ли, кинотеатр себе устроили… Или уже всю работу переделали?

Лихтер никаров стоял у нас под загрузкой еще два дня. Ничего особо примечательного за это время не приключилось. Гильгамеш безвылазно сидел в своей каморке на причальном уровне, Борис привычно матерился по всякому поводу, а Жан исправно нас всех кормил. Он таки выцыганил у меня один кадр с Кадестой и пристроил его на своем планшете, среди множества прочих женских портретов. Капитану мы, естественно, ничего не сказали. Все прочие записи я, как мне и было велено, аккуратно вычистил из бортового архива, но кое-что все же сохранил у себя, поскольку на сей счет никаких инструкций не получал.

Каждый день я принимал новые заявки на погрузку и забивал их в рабочее расписание, которое очень скоро переросло пределы текущей вахты и пошло на второй месяц. Таким образом, моя авантюра грозила затянуться до самого начала сентября, а то и дольше. При таком окладе вполне можно позволить себе немного отложить начало учебного года, ничего страшного не случится. Не первый курс, чай.

Лихтер Кадесты еще не успел нырнуть в свой портал, а на наших мониторах уже красовался следующий, но уже земной. На сей раз стыковка получилась ощутимо жестче, и толчок ощущался даже в рубке, на жилом уровне. Борис не преминул в своей обычной манере прокомментировать действия пилота, но было видно, что делает он это скорее в силу привычки, чем по велению души.

Спустя еще несколько стыковок, я понял, что мастерство никарского пилота являлось на самом деле как раз приятным исключением из правил. Так аккуратно, как он, не причаливал больше никто, и я начал догадываться, почему наш капитан предпочитал называть их именно никарами, а не, скажем, космодранцами. Ну, по крайней мере, об одном из резонов такого к ним отношения.

А вот на всех прочих горе-пилотов он красноречия не жалел, наделяя их самыми разными девиациями и физиологическими особенностями. Я уже привык к сквернословию Бориса, и мои уши более не пытались свернуться в трубочку от его исключительно образных эпиграмм. Не менее искрометными получались и его дискуссии с Гершиным, причем эта парочка была готова яростно препираться из-за любой мелочи.

Борис умел придумывать сотни и тысячи исключительно объективных причин, препятствующих реализации затей нашего босса, и порой казалось, что для его переубеждения придется полностью переписать Теорию Относительности. Однако высокие договаривающиеся стороны всякий раз приходили к соглашению, обходясь без потрясения основ мироздания и вполне удовлетворившись пятиминутным сотрясанием воздуха. Таков был установленный ритуал, только и всего.

Так что доносящийся из рубки ор вскоре стал для меня лишь еще одним элементом привычного шумового фона, на который я почти перестал обращать внимание. Но точно так же, как любое изменение в привычном гуле двигателя сразу же режет слух, обрывок донесшейся до меня однажды утром фразы заставил мои ноги отклониться от намеченного маршрута и заглянуть на мостик.

По вполне понятным соображениям, я не могу привести здесь эту фразу в первозданном виде, но начиналась она так: «…да пусть они хоть…», а последним словом в ней было: «засовывают!». Остальное додумывайте сами, только учтите, вырезанный кусок занимал не менее пяти секунд, и пристойными в нем были исключительно предлоги.

– Но ты же прекрасно знаешь, как я ненавижу, когда по моему кораблю шастают посторонние! – неистовствовал Борис, – они обязательно улучат момент, чтобы нажать своей задницей на какую-нибудь кнопку или зацепить локтем за тумблер! Мы ведь тут не в бирюльки играем, а деньги зарабатываем! И для тебя, кстати, тоже, так что потрудись держать всяких досужих туристов от нас подальше, чтобы мы могли спокойно заниматься своим делом!

– Он не какой-то праздношатающийся бездельник, – устало отбивался Гершин, – а клиент, который платит точно так же, как и все прочие.

– Тогда пусть он так же, как и все прочие, держится подальше от наших стыковочных узлов. У нас тут не прогулочная палуба, в конце концов!

– Боря, ты же знаешь, у некоторых ребят из Академии Наук чертовски длинные руки. Они и так уже растолкали всех, кто стоял в очереди перед ними. Если мы будем упрямиться, они просто вышвырнут нас с этой делянки и посадят сюда кого-нибудь более покладистого. Им только повод дай, а в претендентах недостатка не будет.

– Ты хочешь сказать, что их требования – это предложение, от которого невозможно отказаться? Так, что ли?

– Почти. Отказаться мы, конечно, можем, но последствия тебе вряд ли понравятся.

– Вот ведь дерьмо! – крякнул Борис, уступая, – так что ему надо-то?

– Доступ к вашему буровому порталу для забора анализов или чего-то в этом роде. Утверждает, что управится за один день.

– Ну, поселиться у нас я ему в любом случае не позволил бы, так что пусть уж постарается. Господи! Сколько же хлопот из-за какой-то ерунды! – капитан вдруг встрепенулся, – а почему бы им не запустить на орбиту свой собственный бур для этих самых анализов и не беспокоить нас по пустякам? Им и надо-то, небось, всего пару пипеток набрать.

– Ты надо мной издеваешься? Или и вправду регламент запамятовал? – Гершин устало махнул рукой, – не валяй дурака.

– Ладно, ладно, но насчет доступа к буру ему придется договариваться с Гильгамешем, – старик недобро ухмыльнулся, – любопытное будет зрелище.

– Боря! – резко осадил его Гершин, – пожалуйста, без травматизма, хорошо? Объясни Яну ситуацию, и пусть он не кривляется.

– Я попробую, – Борис отключил связь и обернулся ко мне, – слышь, юнга, тебе опять работы привалило.

– А причем здесь я? – не успевшая еще окончательно проснуться голова соображала туговато.