chitay-knigi.com » Современная проза » Рассекающий поле - Владимир Козлов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 86
Перейти на страницу:

– Ты неприлично себя ведешь.

Сева усмехнулся и промолчал.

– Тебе лучше уехать.

– Когда?

– Твой поезд через три с половиной часа.

Она действительно достала билет. Сева взял его и прочел свое имя. Быстро ребята разобрались. Группа уезжала только через три дня.

Сева медленно пошел к себе в номер. На соседней кровати – номер был на двоих – лежал парень-физик. Он ничего не делал, но когда зашел Сева, у того появилось занятие – следить за Севой глазами. Собираться было недолго. Сева открыл небольшую сумку, бросил в нее вынутое накануне – запасную футболку, носки, книжку Льва Гумилева, зубную щетку и пасту.

– Ты уезжаешь? – робко спросил физик.

– Да. Меня попросили уехать.

– Когда?

– Сейчас.

– Жаль.

Взгляд Севы упал на гитару. Он взял ее, как будто в первый и последний раз, осмотрел, будто пытаясь запомнить этот гриф, эти струны, – и присел на край своей кровати. Он знал, что он хочет спеть. Песню, которую он пел только раза три в своей жизни, потому что чаще не надо.

Вдоль обрыва – по-над пропастьЮ —
по сАмому – по краю…

Голос медленно, волнообразно и тяжело въезжал в песню, в ее пока только предвкушаемую драму. И голоса-то особенного не нужно, чтобы такое пропеть. Сева пел это губами, челюстями, как будто строка была куском мяса, который надо разжевать.

Я конЕй сво-их на-гАй-коЮ —
сте-гА-ю – погонЯ-а-ю,
Что-то вОз-ду-хУ-у – мне-мА-а-ло —
вЕ-тер-пьЮ-тумАн-гло-тАю…

Подражания Высоцкому всегда жалки – слишком много усилий на то, чтобы петь не то что похоже, а хотя бы близко – поющему некогда думать о песне. Сева и сам хорошо помнил первую встречу с этим голосом, с этой неимоверно концентрированной формой жизни, дающейся напряжением, берущейся силой. Но чуть позднее Сева узнал, что его собственный голос выдерживает любое напряжение. Ему не надо было подражать – он сразу мог больше. Он различал десятки степеней балансирования между чистым пением и надрывом, он научился чувствовать, насколько разным может быть напряжение голоса – и как оно оттеняется его гибкостью. Наконец, у него был шире диапазон. Ниже оригинала он забраться не мог, а выше – парил как птица.

ЧУю с гИ-бе-ле-нным ва-стОр-гом —
пра-па-дАю, пра-па-даЮ-у…

Физик смотрел на него во все глаза, боясь шелохнуться.

ЧУ-уть по-мЕЕ-дле-нне-е-кО-ни,

чУ-уть-по-мЕ-дле-нне-Е…

Ударный звук был вырван из глотки с мясом – так, чтобы было слышно, как рвется плоть. С ударным звуком покачнулась комната, отворилась форточка, накренилась репродукция на стене, вогнулась дверца холодильника, приоткрылась входная дверь. Звук вырвался и помчался крушить затихший пансионат.

Но-что-то-кО-о-ни – мне-попА-А-лись —
при-ве-рЕд-ливыЕ-е…

Он сейчас не понимал, про что песня и какие еще кони. Он сам был этой песней, ход которой управлял им, как судьба. И ему было даже страшно представить, что она с ним может сделать, насколько яростно она будет пытаться порвать то, что порвать нельзя, как она будет швырять его из огня да в полымя, чтобы человек, которого не разорвало, который не зашелся надсадным кашлем, стал в итоге широк и глубок, претерпев звериное, смертное.

Я-А – ко-ней-на-по-Ю-у!
Я-А – ку-плет-до-по-Ю-у!

В открытую дверь заглянуло несколько голов. Сева их не видел. Впереди была долгая дорога песни.

Да-что ж-там-ААн-гелы – поЮт —
такими-злЫ-ми – голосА-ми?..

Он не давал голосу сорваться в сипение, в корябанье когтями по сухому дну – нет, это было пенье, близко к пределу, на самом краю, за которым бездна отвратительной жизни. Он заглядывал в нее, потому что в этом-то и смысл, главное – уцелеть, допеть.

Я-А – ку-плет-до-по-Ю-у!

Когда он закончил, в комнате было человек восемь. Они стояли как статуи. Некоторых он не знал. Сева встал с кровати, вновь внимательно посмотрел на гитару. Наконец прислонил оскверненный инструмент к стене. Подхватил сумку и куртку, выпрямился, посмотрел на людей.

– Ну, братья и сестры, я пойду, – сказал он.

Они расступились, и он ушел.

8

– Ты застал момент, когда я стал на гитаре учиться?

– Сейчас вспоминаю, что ты говорил, но как-то я серьезно не относился. И что – нормально бацаешь?

– Все, что я умею, я умею довольно плохо. Но при этом так, как я, не сделает никто.

– Чего не сделает?

– Песню.

– Ты песни делаешь?

– Да.

– Постой, Сева, постой. Я сейчас налью, мы выпьем… Ну, блин, ты даешь. Знаешь, Сева, глядя на твою рожу, не заподозришь. Ты – земной, трезвый, здоровый парень. Я думал, что у тебя такой, деловой уклон. Ты дельно разговариваешь, быстро сечешь. Вот это тема! Вот тут подняться можно.

– А ты поднялся?

– У меня другое. Я бы поднялся, если бы у меня иногда планка не падала. Я ж за малым не сел пару лет назад. Мы с дружками в Обнинске на пустыре одного бедолагу обчистили. Потом у меня даже пекаль был. Сидел в пивняке однажды, стал один товарищ залупаться – так я не знаю, как я его не убил, в последний момент что-то остановило. Честно говоря, сам испугался, когда протрезвел. Устроился на работу, оптовая база, работаю четвертый день, отмечаем чей-то день рождения. Мой руководитель, молодой парниша, быстро перебрал, начал фамильярно разговаривать. Послал меня за сигаретами. Я стерпел, не в падлу, выскочил. Вернулся, стою на пороге в говнодавах, на улице каша – и что-то он мне сказал, я даже не помню что, но я с ноги ему прямым в солнечное сплетение ка-а-ак зарядил. Своим грязным, нахер, сапогом в его беленькую рубашечку. Ну и карьера у меня в этой компании не задалась. А сейчас вот в отделе пылесосов, рот не закрывается – так боюсь захерачить кого-нибудь из любимых покупателей.

Сева от смеха закрыл лицо руками.

– Если бы я Наденьку, свою девочку, не встретил, я бы до сих пор щемил кого-нибудь. Но это я – ты же не такой апездол, у тебя голова на месте, ты – понимающий. Можно дела делать.

– Ты мне в бандиты пойти предлагаешь?

– Зачем сразу в бандиты? В больших городах уже немножко по-другому. Можно устраиваться в крупные компании, которые работают по всей стране, там все на высшем уровне, вопросы безопасности вообще не стоят – спокойно двигаешься по карьерной лестнице.

– Саша, я второй курс закончил, еще три года впереди. Если я сейчас встану на этот эскалатор, я в эту точку уже никогда не вернусь. А мне именно здесь надо задержаться, потому что я тут не могу разобраться.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 86
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности