Мы проходили мимо этого дома каждый день. Красивое здание в викторианском стиле, стоящее на холме между двух углов кампуса. Я всегда любовалась им, гадая, почему оно пустует. Скорее всего, из-за цены.

– Мои родители купили его. Для меня и моих новых друзей, – подтвердил Халед, подчеркнув последние слова, и посмотрел на нас, приподняв брови.

– Не может быть, – протянула Джемма. – Правда? – вопросила она, едва не взвизгнув. Халед подавил улыбку.

– Значит, для нас? – уточнила я.

– Да, ведь вы тоже мои друзья. И парни.

– С ума сойти! – сказала Джемма, хихикая над этой мыслью.

– И сколько будешь брать за аренду? – поинтересовалась Руби.

– Нисколько, – ответил Халед. – Ну, то есть расходы на коммуналку мы разделим на всех, но это всё.

– О черт! – воскликнула Джемма. – Да, тысячу раз «да», я хочу жить в твоем охрененном доме!

Она бросилась на шею Халеду, так что тот даже покачнулся. Он смеялся, Руби тоже. «Как нам повезло!» – думали мы все. Дом. Для нас. Дом, где мы будем жить с нашими лучшими друзьями…

– Когда мы переедем туда? И почему так вышло? Со стороны твоих родителей это очень щедро, – сказала Руби.

Мне тоже было любопытно, почему родители Халеда решили купить дом в Эдлтоне, в штате Мэн. Я также осознала: это означало, что Руби будет жить вместе со своим парнем. Я не могла сказать точно, странно это или нет, но никто и словом не обмолвился по этому поводу.

– Осенью. Думаю, девушки поселятся наверху, а парни – на первом этаже. У каждого будет своя комната. Конечно же, в гости друг к другу ходить не запрещается, – ответил Халед, подмигнув Руби. – Мне кажется, мои родители знают, что я живу в очень красивом месте. Может, они и не одобряют то, что я перебрался сюда, но я по-прежнему их любимый сын, а там, откуда я родом, это дает некоторые преимущества.

– А разве ты не единственный сын? – спросила Джемма.

Халед усмехнулся.

– Что ж, это очень мило с их стороны. И я, конечно же, всеми руками «за», – отозвалась Руби. Намеки на ее отношения с Джоном, похоже, ее не волновали.

– Слушай, – обратилась я к Халеду, – а что ты думаешь насчет той девушки, Шеннон? Кажется, она работает вместе с тобой на лабораторных по химии?

– Шеннон? Она клевая девочка.

Джемма переводила взгляд с меня на него.

– А что, кто-то положил глаз на Халеда?

Он пожал плечами.

– А кто-то не положил?

– Боже, ты такой самодовольный павлин! – Джемма закатила глаза.

– Шеннон очень милая, – добавила я. – Если она тебе нравится… может быть, начнешь встречаться с ней не только в пабе?

Халед глотнул еще пива. Не похоже, чтобы он был в восторге, но я знала, что он попробует последовать моему совету.

– Ну да, почему бы и нет…

– О, черт, – прошептала Руби, сунув бутылку с водой мне в руки. – Ну почему я не успела принять душ? Как я выгляжу? – Она лизнула ладонь и пригладила растрепавшиеся волосы.

Мы стояли тесной группой, и нам не составило труда проследить взгляд Руби, направленный на высокую пожилую женщину – вероятно, мать кого-то из студентов, однако выглядела она так, словно когда-то была моделью. В ее белокурых волосах серебрилась седина, и, несмотря на худобу, на руках виднелись четко очерченные мышцы. Одна из тех супербогатых мамочек, которые все время упражняются и постоянно едят натуральные салаты.

Я окинула Руби взглядом.

– Тебе честно сказать? Ты выглядишь так, как будто только что играла в футбол. А что?

– Это мать Джона, – тихо ответила Руби, поправляя волосы и форму.

Мать Джона направлялась ко входу в здание, где стоял сам Джон вместе с несколькими парнями из своей команды. Но первым ей попался на пути Макс, и она заключила его в объятия. Конечно же, он был ее племянником. Позади нее шла другая женщина, ниже ростом, но с такими же светлыми волосами и яркими синими глазами. Рядом с ней шагал мужчина, ужасно похожий на Макса, и девушка-подросток – наверное, сестра. Макс обнял всех троих; судя по всему, он был очень рад, что они здесь.

– Мило, – хмыкнула Джемма. – Семейная встреча.

– Я постоянно забываю, что они двоюродные братья, – ответил Халед. – Странно. Вам не кажется, что это странно?

Мы не ответили ему, продолжая наблюдать за происходящим. Макс и Джон не особо дружили, однако постоянно находились на одной окружности. В присутствии Джона Макс делался более отстраненным. Я видела, как Руби улыбнулась обоим кузенам. Макс ответил сдержанной полуулыбкой, словно не решаясь улыбнуться по-настоящему.

Руби сделала глубокий вдох и направилась к Джону и его матери, изобразив на лице свою самую милую и непринужденную улыбку.

* * *

После того как сгустились вечерние сумерки, я обняла своих родителей на прощание и пожелала им счастливого пути обратно в аэропорт. Мама помедлила, прежде чем сесть в машину, и еще раз спросила меня, не может ли она познакомиться с Руби. Я не была готова к этому и не знала, буду ли когда-нибудь готова. Мне нужно, чтобы два моих мира оставались отдельными друг от друга. Я не могла допустить, чтобы Руби слишком близко подошла к моему прошлому. Посмотрела на отца, и тот меня понял. «Поедем, Селия, оставь ее в покое», – сказал он, постукивая пальцем по капоту арендованной машины; потом они сели и уехали.

В ту ночь наша компания собиралась на вечеринку, которую устраивала футбольная команда. Там должен был быть один второкурсник, Чарли. Руби надеялась, что я ему понравлюсь, может быть, даже взаимно – так она сказала с почти осязаемым волнением. Она хотела, чтобы у меня тоже появился парень, тогда мы могли бы ходить на свидания вдвоем. Я знала, что она чувствует себя виноватой, когда уходит гулять с Джоном, а я остаюсь сидеть в своей комнате одна. Руби и понятия не имела, как сильно мне нужно это время в одиночестве. Я нуждалась в нем куда больше, чем в парне.

Чарли был довольно симпатичным: высоким, с кудрявыми черными волосами. И один – всего один – раз я упомянула при Руби, что считаю его горячим; хотя я сказала это лишь для того, чтобы отвязаться от расспросов о парнях. Но ей в голову запала идея о том, что если мы с Чарли познакомимся близко, то сразу понравимся друг другу.

– Извини за бардак, – сказала Руби, когда я присела на кровать Джеммы.

Я огляделась по сторонам. Ее часть комнаты была аккуратно прибранной, а вот Джемма вечно расшвыривала обувь и одежду по всему полу. Была даже видна четкая граница между половинами Руби и Джеммы. У последней к стене были прилеплены скотчем фотографии ее родных и друзей, на половине Руби стены были почти пустыми – не было даже фото ее отца. Там висели лишь несколько постеров с разными архитектурными достопримечательностями и один пейзаж – кажется, Юго-Восточная Азия. Дверь шкафа была закрыта, и я знала, что внутри аккуратно уложена и повешена одежда. Джемма не смогла бы закрыть свой гардероб, даже если б попыталась – из него буквально вываливалась гора шмоток, в основном просящихся в стирку.