– Пока ничего не ясно, – покачал головой Китс. – На трупе нет ножевых ранений, и не видно признаков насилия или травм.

Стейси почувствовала, как интерес Кевина сходит на нет. Все указывало на бездомного мужчину, который заснул и замерз до смерти. Но, в отличие от своего коллеги, Стейси не могла не задуматься о том, почему он стал бездомным и почему заснул на берегу канала.

– Вы говорили что-то о записной книжке, – напомнил сержант.

Китс снова кивнул, наклонился и достал прозрачный пакет для вещественных доказательств, в котором находилась небольшая записная книжка.

Доусон взял пакет у него из рук и внимательно осмотрел блокнот формата А6 в кожаном переплете. Переплет был старым и потертым. По вертикали книжка была перехвачена резинкой.

– Мы можем ее забрать? – спросила Стейси. На первый взгляд они не обнаружили ничего подозрительного, связанного со смертью мужчины.

– Экспертам надо будет сначала проверить отпечатки пальцев, – Китс покачал головой, – чтобы определить личность преступника. Мы же не хотим добавлять им работы…

– И вы полагаете, что записи в книжке сделаны на румынском языке? – спросила Стейси.

– Именно так я и думаю, – ответил специалист.

– А вы что, говорите по-румынски? – уточнил сержант.

– Совсем нет, детектив. Но на второй странице книжки написано «Румыния». Так сказать, выдает все с головой.

Стейси почувствовала, что улыбается. Она знала, что ее босс постоянно цапалась с этим человеком чуть ли не на каждом месте преступления, где они оказывались вместе, – но также знала, что ее босс чрезвычайно уважает этого человека.

– И как давно, по-вашему? – задала Вуд невинный вопрос, на который Китс лишь покачал головой.

– Ох, констебль, констебль, – произнес он, надувая губы. – Поскольку вы здесь впервые, я лишь слегка поколочу вас в ответ на такой вопрос.

– Минуточку, – вмешался Кевин, – а почему такое от…

– Когда тело замерзло, – продолжил Китс, не обращая внимания на ее коллегу, – бактерии прекратили свой рост, а насекомые не могли появиться на замерзшем трупе. А эти факторы являются наиболее точными индикаторами времени смерти. В такой ситуации бактерии замерзают на месте и организм не может разлагаться. Сама температура останавливает процесс гниения.

– Спасибо за информацию, – вежливо поблагодарила его констебль.

– Когда он окажется в морге, я поищу дополнительные улики.

– Э-э-э, Китс, а ведь со мной, когда я в первый раз попросил вас сообщить приблизительное время смерти, вы говорили совсем по-другому. – Голос Кевина прозвучал мрачно.

– А вы все время ждете, что рядом окажутся разбитые часы, хотя прекрасно знаете, что в жизни это не работает… – прорычал Китс.

– Отлично работает, – прервал его Доусон.

Стейси мгновенно почувствовала, что ее коллега сморозил глупость.

Китс разглядывал Кевина долгие десять секунд, прежде чем решил поделиться с ним своей мудростью.

– Сержант, когда я учился, мне пришлось пройти один практический тест. Представьте себе: место преступления в жилой комнате. Насильственное преступление со множеством крови, разбитыми и сломанными часами и синюшным цветом кожи жертвы. Для того чтобы сдать тест, мне надо было определить время смерти с точностью до одного часа.

– Совсем не сложно, – прокомментировал Доусон.

– Видимо, так же считали и мои коллеги, которые постарались подогнать данные физического осмотра под время, указанное на часах.

– Все логично. Улика очень серьезная, – согласился сержант.

– Конечно, – патологоанатом кивнул, – если только она не противоречит данным осмотра тела.

– И как же вы поступили? – поторопила его Стейси.

– Я постарался забыть о времени на часах, моя милая, – ответил Китс приятным голосом.

– Почему?

– Потому что я не знал, работали ли часы в момент совершения преступления. Меня учили находить улики в самом теле, а не на приборах, показывающих время.

Констебль все поняла. Некоторые улики помогают, другие – нет. Весь фокус в том, чтобы отделить зерна от плевел.

– Еще один вопрос, – не унимался сержант. – Почему ей вы всё так мило объясняете, а мне готовы буквально вырвать язык?

– Потому что она симпатичнее вас, – ответил патологоанатом и повернулся к Стейси. – Прошу прощения, если в соответствии с нормами политкорректности наших дней я не должен был так говорить, но я не хотел вас обидеть.

– А вы меня и не обидели, – ответила Вудс.

– Так когда мы можем получить копию внутренних листов? – поинтересовался Доусон, кивнув на записную книжку.

– Сегодня, в течение дня, – ответил Китс.

Детективы поблагодарили его и направились к машине.

* * *

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросила Стейси, когда Доусон вставил ключ в зажигание. – Это как-то связано с нашим подкидышем или нет?

– Все это может быть простым совпадением. – Сержант пожал плечами. – Я не очень-то вижу связь между смертью бездомного и брошенным ребенком, даже если оба они румыны, – закончил он, вливаясь в поток транспорта.

– И куда мы теперь? – поинтересовалась констебль.

– Вернемся в участок. Надо побольше узнать об этом месте.

Девушка поняла, что Кевин имеет в виду Робертсонов. Она лишь не знала, была ли его зацикленность на фабрике результатом предчувствия, или он просто злится на возникшие препятствия. Ведь Доусон хотел поговорить с девушками, а ему сказали «нет».

Стейси уже начала догадываться, что Кев очень не любит, когда ему говорят «нет».

– Какое, к черту, отношение имеет самоубийство к нашему случаю? Как Лорен Годдард связана с Келли Роу и кому надо, чтобы мы так думали? – спрашивал Брайант.

Ким покачала головой, глядя в пассажирское окно и глазами обшаривая улицу.

– Чего хочет добиться наш анонимный информатор, подсовывая нам это чертово самоубийство? – не успокаивался сержант.

– Не знаю, Брайант… если только все они не знают чего-то, что неведомо нам.

– Тогда они могли бы сказать об этом, черт побери, – сказал сержант. – А не…

– Притормози-ка, – резко велела Стоун.

Сержант подъехал к тротуару и остановился. Ким выскочила из машины и сделала три больших шага.

– Ты что, опять взялась за старое? – спросила она, хватая Джемму за плечо и разворачивая ее к себе лицом.

– Поосторожнее там, – успела рыкнуть та, прежде чем поняла, кто это.

Инспектор была вынуждена признать, что девчонка одевается так, как не одевалась ни одна проститутка, с которыми ей приходилось встречаться. Ее джинсовая курточка была слишком тонкой, а по бокам ее кроссовок, там, где те черпали воду, проходили темные полосы.