В переписке императора с Фронтоном имя Фаустины встречается часто, причем как в письмах Марка Аврелия, так и в письмах его адресата. Марк Аврелий пишет: «Фаустину сегодня лихорадило, во всяком случае, мне показалось, что я это почувствовал. Но, слава богам, она сама меня успокаивала, так послушно демонстрируя покорность». Или: «Каждый день поутру я молюсь богам за Фаустину». И наконец: «Приближается день, когда Фаустина должна родить. Мы должны верить в благосклонность богов». В свою очередь Фронтон пишет императору: «Я видел твою дочь. Мне показалось, что я вижу сразу вас обоих – и тебя, и Фаустину. Столько доброты обоих ваших лиц в ней соединилось». И еще в другом месте: «Слышал я, госпожа твоя болеет. Пусть боги позаботятся о ее здоровье».

И опять – самые обычные слова, никакой витиеватости выражений, лишь искренняя забота о здоровье близкого человека, сердечные упоминания, какие и по сей день повторяются в переписке любящих друг друга супругов. Конечно, мы бы предпочли, чтобы сохранилась переписка императора с самой Фаустиной, их письма друг другу, как переписка короля Яна с Марысенькой. Однако, принимая во внимание пропасть времени, отделяющую нас от II века, мы и так должны быть благодарны судьбе за то, что сохранились хотя бы эти фрагменты.

Конечно, все это не означает, что муж и жена всегда и во всем были единодушны. Споры, как это бывает даже в самых удачных браках, могли случаться по поводу выбора мужей для их дочерей. Так вот, пять выживших дочерей от этого брака были выданы замуж за мужчин намного старше их – по крайней мере на 10-20 лет. Как уже говорилось, в те времена это было практически правилом, но здесь это была не просто дань традиции, а предельно последовательная династическая политика. Император хотел, чтобы его единственный сын Коммод, который был еще очень юн, став правителем, имел при себе круг зрелых и опытных людей, связанных с ним родственными узами. Точно так же он связал с собой Луция Вера, который правил совместно с ним после кончины Антонина Пия. В 164 г. Марк Аврелий выдал за него свою дочь Луциллу. Однако, когда спустя пять лет Луций Вер умер, в мужья Луцилле был выбран прекрасный военачальник Помпеян, который был старше нее на двадцать лет. Так вот, в этом случае обе женщины, и Фаустина, и Луцилла, пытались воспротивиться браку. Не устраивала их, похоже, не разница в возрасте, здесь дело было в их излишних амбициях: как можно было допустить, чтобы имеющая титул августы Луцилла стала женой человека более низкого достоинства!

Знаменательно, что Фаустина сопровождала мужа во многих его поездках и даже в военных походах. А вести войны императору приходилось, поскольку именно его правление – правление императора-философа! – не было столь же спокойным и безмятежным, как период правления его предшественника. На восточные провинции напали парфяне. Туда был послан Луций Вер, и его полководцы вытеснили врага. Мир с парфянами был заключен в 166 году, однако вернувшаяся армия принесла с собой в Рим заразу, которая в течение последующих лет долго еще опустошала почти все провинции империи. В это же время шли тяжелые бои с племенами варваров – в основном, германскими, – которые пытались вторгнуться в границы империи в Европе, и прежде всего в районе среднего течения Дуная. В 169 г. варвары добрались аж до Аквилеи. Поскольку в начале этого года Луций Вер умер, император Марк Аврелий вынужден был сам отражать нападения врагов, которые в 170 г. прошли разрушительной волной по центральной Греции. Кроме того, вспыхивали восстания в Египте, а мавры из Африки вторглись в Испанию. Но в течение нескольких последовавших за этим лет император перешел к наступательным действиям: он перешел через Дунай и приступил к покорению земель, на которых ныне расположены Чехия и Словакия, а тогда жили германские племена маркоманов и квадов. Именно тогда, в 174 году, Фаустина вместе с маленьким Коммодом сопровождала его и получила титул mater castrorum – «мать лагерей».

Тем временем весной 175 г. наместник восточных провинций Авидий Кассий объявил себя императором. Позднее ходили слухи, что фактической виновницей узурпации власти была Фаустина. Якобы она боялась, что тяжело болевший тогда Марк Аврелий может умереть, что лишило бы трона и ее, но прежде всего – угрожало бы ее детям. Говорили, что она втайне подбивала Авидия Кассия на то, чтобы тот опередил ход событий и сам надел пурпурную тогу, а после смерти императора взял бы Фаустину в жены, что легализировало бы его претензии на власть. Эта сплетня по многим причинам кажется неправдоподобной – против нее набирается немало косвенных свидетельств. В том числе и то, что, получив сообщения о событиях на востоке, Марк Аврелий отправился туда вместе с женой. К счастью, до вооруженного столкновения не дошло, поскольку в июле узурпатор был убит одним из своих офицеров. Все документы его канцелярии были уничтожены – император даже не стал их просматривать, потому что не хотел знать, кто из его приближенных принимал участие в заговоре. Впрочем, и с теми, кто был в нем явно замешан, он обошелся очень мягко.

О Фаустине ходили и куда более мерзкие сплетни, по крайней мере о них упоминают некоторые источники. Поговаривали о том, что в известном приморском городке Кайета она выбирала себе любовников среди матросов и гладиаторов и что Коммод был плодом одной из этих связей. Была в ходу и еще более абсурдная сплетня: якобы однажды, увидев отряд гладиаторов, Фаустина возжаждала одного из них. Не сумев добиться своей цели, она пожаловалась мужу, и тот по совету астрологов нашел выход: гладиатора убили, Фаустина омылась его кровью и так отправилась к мужу – в результате был зачат Коммод. Говорили, что были у нее любовники и из числа знатных граждан. Однажды император застал ее за завтраком с неким Тертуллом, и слух об этом распространился очень широко – это событие попало даже на театральные подмостки. Как говорят источники, императора повсеместно осуждали – за то, что он либо ни о чем и не подозревал, либо просто притворялся, что ни о чем не знает. А когда ему осмелились намекнуть на поведение жены и посоветовать с ней развестись, он ответил: «Это невозможно, потому что придется тогда вернуть ей приданое!» А приданым, разумеется, была империя.

Что же служило источником этой злобной, а порой до абсурда глупой клеветы? Все дело в том, что сын Марка Аврелия Коммод практически во всем оказался полной противоположностью своего отца. Ему нравилось проливать кровь, он любил бои гладиаторов, погряз в разврате. Общественное мнение не могло понять, как этот человек мог быть сыном такого прекрасного отца. На это можно ответить, что еще Сократ часто задавал вопрос: и как это так получается, что сыновья стольких прекрасных его современников – люди посредственные, а порой и полные ничтожества. Другим источником грязных сплетен о Фаустине была сознательная политика последующих императоров, стремившихся очернить память о своем великом предшественнике. А услужливые историки, как обычно это и бывает, фабриковали соответствующие материалы. Ведь людям так нравится верить всяким поклепам и наветам, тем более если они касаются высокопоставленных особ.

Зиму 175/176 г. императорская чета провела в Александрии Египетской. В следующем году на обратном пути в Рим Фаустина умерла в местечке Халала на побережье Малой Азии. Ей было чуть больше сорока лет. Марк Аврелий сильно горевал об этой утрате.