— Может шароглот разнюхал и разболтал? — Авке вспомнились черные ноздри над круглой шароглотовой губой.

— Может быть…

— Что делать? Мне же надо к Дву… к Половинкусу…

— Попробую перехватить инициативу… — Да, Лучик был находчивый малый! Он поправил бант и вскинул руки.

— Господа! Почтенные и уважаемые жители Глубинного мира! Мы просим тишины!.. — Видно, Лучику было не впервой выступать перед массой слушателей. Голос его звеняще врезался в беспорядочный гвалт. — Да! Мы просим тишины! Ну, успокойтесь же, пожалуйста, ёлки-палки, черт побери!!

Последний вопль возымел действие. Шум стал угасать, и скоро внутри цирка-чайника прекратилось всякое бурление. Лучик помахал воздетыми руками.

— Господа! Я автор многих стихов Лучезар Крылатый! Мне посчастливилось первым встретить того, кто принес нам долгожданный солнечный свет! И это дает мне право от имени всех нас обратиться к нашему другу и герою с поэтическим приветствием!

Левую руку Лучик заложил за спину, а правую устремил к слушателям. И закричал звонче прежнего:

И дальше — то, что Авка уже слышал при знакомстве:

Секунды три многотысячное собрание молчало. Видимо, от восхищения. Потом гигантский чайник забурлил с новой силой. Рукоплескания и восторженные вопли достигли такого кипения, что запросто могла сорваться и улететь прозрачная крышка.

Лучик не растерялся. Он раскланивался, поворачиваясь вокруг оси и прижимая левую руку к банту. А правой толкнул Авку в поясницу:

— Кланяйся тоже…

Авке что делать? Он деревянно растопырил локти и равномерно, как игрушечная лошадка, нагибал голову. И при этом понимал, что все это ужасно: никакой он вовсе не героический, а нелепый, встрепанный, с перемазанными болотный грязью ногами, в жеваных штанах с перекрученной лямкой, в растерзанной рубахе и с клочьями сена в волосах…

"Как я до сих пор не помер от всего, что случилось?"

Один из четырех мужчин — самый полный, в самом пышном парике и с самой широкой лентой через плечо шагнул к Авке и Лучику. Его лицо с пухлыми щеками и тремя подбородками излучало восторг, счастье и благодарность. Было видно, что он по-настоящему, без всяких подвохов, добрый дядька. Голос его радостно булькал:

— Блистательные наши юные друзья!.. Благороднейший маэстро Лучемор…

— Лучезар, ваше превосходительство… — деликатно сказал Лучик.

— Да-да! Талантливейший Лучезар Окрылённый! Вы своими стихами выразили наши общие чувства и настроения. Ваша поэтическая речь войдет в летописи! Будучи восхищен ею, я, мэр Глубинной столицы Полупомпилий Квадратус, считаю необходимым вручить вам от имени всего нашего населения Большую серебряную медаль "Поэтический глас народа"!

— О, ваше превосходительство… — выдохнул обомлевший от счастья стихотворец Лучезар. И на его белой курточке засверкало что-то похожее на монету с атласным голубым бантом.

— А вы, несравненный Август Головка… — счастливый мэр обратил сияющее лицо к Авке. — Вы, наш несравненный друг, свершили такое, что достойны самой высочайшей награды Глубинного мира! И я считаю за честь вручить вам ее. Это Орден Всех Созвездий! Он таинственными путями попал в наши края из Верхних стран и долгие годы хранился в столичной сокровищнице. А ныне нашел своего достойного кавалера!..

У Авки гудело в ушах. Стыд какой! Ведь ничего же он не сделал героического, только разок треснул себя по глазу! Надо немедленно объяснить это, иначе — полновесная гугнига!

Но объяснить ему не дали. Три напудренных золоченых чиновника столпились перед Авкой и — под восторженный вой зрителей — прицепили к нему орден. Это была большущая звезда со множеством переливчатых камешков и золотой штуковиной посередке. Она увесисто оттянула вниз рубаху (от которой пахло болотом и сеном).

— Но ваше превосходительство…

— Не надо! Не надо благодарить! Ваш подвиг выше всяких наград!..

"Провалиться бы куда-нибудь…" — хныкнуло внутри у Авки. И даже Звенкин образ исчез из памяти.

— Господин мэр… — Это негромко, но внятно вмешался Лучик. — Прошу прощения, но в протоколе встречи возникла неточность. Вначале я должен был сопроводить Августа Головку к его высокоучености господину Уко Двуполовинусу. Ведь это он отвечает за способы сообщения между разными пространствами. Будет весьма неловко, если мы заставим его ждать.

— Да! Да! Ни в коем случае! Сию минуту!.. Только попрощайтесь с массами! — Его превосходительство Полупомпилий Квадратус помахал массам руками. Лучик тоже. Пришлось так же поступить и Авке (при этом орден царапал булавкой кожу под рубашкой). После чего мэр что-то шепнул ближнему чиновнику. Тот кивнул. Топнул блестящей туфлей. Бархатная площадка шевельнулась и плавно пошла вниз.

"Вот и проваливаемся", — с облегчением подумал Авка. Арена оказалась на уровне глаз и уплыла вверх. Мэр со свитой и Авка с Лучиком оказались в круглой комнате. Светили пузатые фонари. Освещали широкий выход с лестницей.

— Юные друзья, представители мэрии проводят вас!

— Нет-нет! Не беспокойтесь! — Лучик ухватил Авку за рукав. — Я знаю дорогу! Здесь недалеко!

— Но не забывайте, что в семь часов вечера во дворце Городского собрания торжественный банкет!

— Да-да! Благодарим! — И Лучик потянул Авку к лестнице. Мэр и чиновники махали им вслед пухлыми ладонями в кружевных манжетах.

Лестница вывела в сад с густой желтой акацией. Авка бухнулся на ближнюю скамейку.

— Лучик, подожди. Я… как разбитая бутылка, у которой перемешали все осколки…

— Какой замечательный поэтический образ!

— Да ну тебя с образами… Надо отдышаться.

— Надо, — послушно сказал Лучик. И с минуту смирно сидел рядом. А потом:

— Можно я посмотрю орден? — И придвинул лицо к сверкающей звезде. Авка тоже скосил на нее глаза. В центре звезды блестел золотой знак Цветущей императорской тыквы. А лучи были усыпаны разноцветными кристалликами. Неужели драгоценные?

— Какая прелесть, — шепотом восхитился Лучик.

— Надо как-то вернуть. Мне его по ошибке дали.

— С чего ты взял, что по ошибке! Ты зажег солнце!

— Я нечаянно…

— Это неважно! Не выдумывай! А то получится, что и мне… по ошибке…

— Что?

— Медаль. Ведь мне ее дали за то, что я т е б я приветствовал! — И Лучик прижал серебряный кругляк к курточке. Не хотелось ему отдавать.