– Сегодня. Два фрага.

Ух, как я ржал! Откуда он это успел ухватить? Я про фраги никогда не заикался. У других попаданцев перенял?

Всё, побежал я. Бася, фас! Работай! Ищи мне танки и пушки. Печеньки!

Вот они, родненькие. Встали, заправляются. Долгим переход оказался, а панцеры?

Доложился Кельшу, получил частоту командира авиаполка «горбатых» «илов». Долетели? А не далековато?

Василёк – позывной. Чудно.

– Василёк, вызывает Око Саурона, – запросил я эфир. Бася – умница. Лучшая связистка на свете.

– Око… Чего? Василёк не понял, – сквозь треск услышал я. Да, связь у нас – отвратнейшая.

– Око, жду тебя в кубике 19–90. Как понял?

– 19–90. Понял. Наводи.

– Заходи от солнца, Василёк, я дам тебе подсвет.

Вот они, красавцы. Ха-ха! Паника у немцев. Ил-2, как тот дядя – самых честных правил, они уважать себя заставили.

0,29 процента. Ие-эх-х!

Тогда так! Бронебойно-зажигательную с трассерами в МГ, и вот вам очередь на расплав ствола по бочкам с топливом. Как удачно сошлись звёзды! Танки, тонна топлива, а именно легковоспламеняющегося бензина, и один маньяк-пироман со спичками в пределах видимости. Спасибо Тебе, отправитель «роялей»!

– Око, вижу! Атакую! Спасибо за «подсвет»! Сообщу о тебе командованию!

– Не надо, Василёк. Оно меня и так очень сильно, крепко и регулярно… любит. Удачной охоты, брат! Мы с тобой одной крови!

– Сестра, Око, Василёк – сестра. Ха-ха-ха!

А я и говорю – качество связи – пипец! Не различил, что говорил женский голос!

Ах! Красота – загляденье! Так и смотрел бы вечно на работу девчат-штурмовиков. Как красиво немец перетирается мелкой тёркой – в труху!

Но время! Бася, ты нашёл пушки? Тогда чего ждём? Побежали, птица, там столько вкусного!

Бася, какой ты тупой! Это не те пушки. Хотя тоже печенюшки. Самоходы. База – легкий танк, орудие калибра 100–105 мм. Длинноствольное. Потом поищешь в базе «Мира танков». Я и так тебе подскажу, я эти танки знаю. Хотя ладно, ищи. Как им компоновку перелопатили при перестройке из танка в самоход? Не, ну её! Не ищи. Их всего два.

Набираю разгон, нож в правую руку, гранату – в левую. Перечёркиваю правой рукой с клинком два серых тела на пути, пробегая мимо самохода. Делаю круг вокруг него. «Алярм!» – кричат. Стволами оружия меня провожают. Запрыгиваю в самоход, вспарываю рядок гильз, уложенных в боеукладку, лягаю пяткой лицо, высунувшееся из броненедр, опускаю гранату в боеукладку, прыгаю, с корточек – прямо вверх, перелетаю через борт самохода, приземляюсь, кручусь на месте, сбивая с ног ближайших немцев, откатываюсь, встаю в стойку низкого старта, прыгаю.

Взрыв – меня уносит куда-то.

В ушах – звон, мутит, всё плывёт. Вмешивается медблок. О-о, полегчало! Вот и второй самоход. Уже бегу. Теперь они не пытаются меня остановить – разбегаются кто куда. Как тараканы. Ещё лучше. А я-то думаю, как мне доставать гранату, если и доли секунды нельзя провести неподвижно – попадут. И ещё не известно – пробьют костюм или нет? Нет желания проверять. Может, там, на мосту – просто повезло. Это же не боевой скафандр. Спасательный жилет.

Вскрываю снаряды, кладу гранату – бегу. Опять взрыв! Меня сбивает с ног, качусь кубарем. Остановился. Не могу подняться. Всё отбито. И всё же костюм – не полностью блокирует ударную волну. Попробуй – заблокируй многотонный удар мгновенно расширившегося воздуха! Вмешательство медблока было – спасительным. Встаю. Слава роялепосылателю! Никого. Пора бы и мне затеряться, подобно подводной лодке в степях Украины. А то эти напуганные непуганых приведут. Пока их всех перепугаешь – насмерть устанешь!

А вот это те самые. Хорошо работают. Прямо загляденье. Как конвейер на заводе «Фольксваген».

– Кока-Кола! – вызвал я эфир. – Как вам там – осадки не досаждают?

– Заикали они! Нашёл?

– Смотрю на них. Как метроном хреначат.

– Где?

– Кубик 53–16.

– Лови – Василёк к тебе идёт. Говорит – соскучился. Как увидит – расцелует. Подсветишь?

– Око, Око! Василёк вызывает.

– Слышу, Василёк. Откадэшился?

– Что?

– Давай, Кока-Кола, не кашляй! Пойду, Василёк на белый танец приглашает, – сообщил я Кельшу, отключаясь от его частоты.

– Василёк, нечем мне подсветить. Греби в кубик 53–16. Сама всё увидишь.

Чем «илам» дать целеуказание? Дурень, даже ракетницы не взял. И трассерная лента у меня была только одна. И гранат больше нет. Огнесмесь – ноль. Плазмой? Увидят ли они тончайший импульс плазменного заряда? Попаду ли я в снаряды, вызовет ли это подрыв? Снаряды и заряды у них, вон, в землю углублены, прикопаны в снарядных нишах-окопах – не попадёшь. Всё по науке. Порядок, ёпта!

Рёв самолёта. Широкая тень проревела над вершинами деревьев, чуть не срубая их.

– Вижу, Око! Я уже хочу тебя! Встречу – насмерть за… зацелую!

Серые дымные следы неуправляемых реактивных снарядов прошли над моей головой, кусты разрывов выросли на огневых немцев.

– Полк, боевой заход!

– Удачной охоты, сестра! Буду ждать встречи. И ты попросишь пощады!

– Хрен тебе! Никогда ещё! Я! Не! Сдавалась! – хрипел голос в помехах.

– Горбатые! – вклинивается другой голос. – Атака от солнца! Не успеваю!

Два хищных силуэта коршунами упали на штурмовик, выходящий из атаки. От него полетели клочья, отвалилось одно крыло, объятая пламенем машина камнем рухнула в лес. Это был самолёт, завершивший второй заход. Машина командира полка, Василька.

На стервятников упали наши соколы, но те вывернулись, потащились на запад на бреющем, прекрасно зная, что истребители прикрытия не бросят работающих штурмовиков. Почему? Приказ такой – прикрывать. Тем более что это – мог быть манёвр отвлечения. Как только прикрытие потянулось бы за этими стервятниками, потеряли бы высоту – с облаков могла упасть очередная пара стервятников. А у наших ни высоты, ни скорости.

Я её нашёл. Окровавленной, сломанной куклой она лежала на земле, накрытая парашютом. Успела выпрыгнуть, но высоты не хватило. Дальше от нас – горели обломки самолёта. Бортстрелок корёжился в пламени как живой.

Убрал шёлк с её лица, боясь того, что увижу. Боясь, что она – жива. Слёзы потекли по моему лицу – она была жива.

– Не бросай меня. Добей! – прохрипела она.

– Я вынесу тебя! – сказал я ей.

Она улыбнулась разбитыми губами:

– У меня спина сломана, Око. И рёбра лёгкие проткнули. Не трогай, не мучай меня. Добей!

– Я – Витя.

– Наташа Васильева. Добей, прошу! Сил терпеть нет. И инвалидом жить не хочу! Добей, пожалуйста!