Усевшись поудобнее на тряской броне, нагретой нещадно палящим солнцем, парень снова оглядел окрестности на все триста шестьдесят и опустил бинокль, отрешенно прокручивая в памяти недавние события, отстоящие от этого времени на семьдесят с лишним лет…

Оставив Лену на кухне, Кирилл торопливо уселся за компьютер. Торопливо — вовсе не потому, что так уж хотел играть, скорее как раз наоборот. Хотелось поскорее выполнить задуманное — и забыть о событиях последнего месяца, словно о страшном сне, с завидным постоянством возвращавшемся каждую ночь. Но и иначе было никак нельзя. Никак. Почему, он так и не понял, просто знал, что должен это сделать — и все. А свои долги парень привык всегда отдавать вовремя…

Знакомый до последней кнопки, ссылки и подраздела интерфейс «ТК» сегодня откровенно раздражал. Может, права Ленка? Может, и на самом деле, плюнуть на все, войти в профиль и нажать неприметную кнопочку в самом низу страницы, озаглавленную лаконичным «удалить запись», кликнув ОК в выпавшем поверх экрана окошке «Вы уверены, что хотите полностью удалить профиль „Кир_007“?». А затем зайти в главное меню и, как и обещал любимой, деинсталлировать на фиг программу «вместе со всеми дополнительными компонентами». Пару минут, несколько кликов мышью — и все. На сей раз уже навсегда…

На мгновение Кирилл засомневался. Может, и вправду так поступить? Ленка будет рада, аж до потолка прыгать станет. Да и ему самому — неужели ему самому не хватит?! Окровавленные футболки, вовсе даже не виртуальная боль, воспоминания, которые и так уже навсегда останутся с ним, пугающие Лену пробуждения с криком по ночам, на мокрой от холодного липкого пота простыне… Неужели ему всего этого не достаточно?! Честное слово, это уже не сетевая зависимость, не игромания, а мазохизм какой-то…

Но с другой стороны…

Ведь он ТАМ был, воевал, побеждая и погибая, в этом уже нет ни малейших сомнений. Не станет ли его малодушный, чего уж там, уход самым настоящим предательством тех, кто погибал в танках рядом с ним? Настоящих, реальных героев, а не оживленных программой аватаров? Пожалуй, как ни крути, а будет!

Раздраженно дернув щекой, Кирилл решительно напялил мнемопроектор, натянул перчатки, привычно проверил устойчивость соединения. Высветившееся в правом нижнем углу монитора сообщение уведомило, что беспроводная связь установлена, канал свободен на 100 %. Вошел в меню, выбирая боевую машину. На список акций и впечатлившую его накануне новую технику даже не взглянул: сейчас его интересовал один-единственный танк, «тридцатьчетверка» производства Харьковского паровозостроительного завода с бортовым номером «триста тридцать четыре» и тактическим знаком в виде белого ромба.

Несмотря на скользнувшую краем сознания робкую и подленькую надежду на то, что подобной машины в регистре просто не окажется и он с чистой совестью сможет выйти из игры, искомый танк нашелся почти сразу. Правда, ни каких-либо данных о самом танке, ни привязки к конкретной боевой операции не было, текстовое поле пересекала лаконичная надпись: «дополнительная информация в стадии обработки». В принципе, подобное уже пару раз случалось, так что Кирилл не слишком и удивился. Да и не до того ему было, если уж честно.

Оставалось последнее, та самая мерцающая в трехмерном пространстве шлема клавиша «Вступить в бой», которую парень уже нажимал, едва шевельнув пальцем в сенсорной перчатке, множество раз. А вот сейчас отчего-то колебался… Или нет, скорее, не так: не мог себя заставить сделать это простое движение. Разумом понимал, что все уже давно решено, что он не имеет права поступить иначе, но руку словно парализовало, свело несуществующим, как и весь виртуальный мир, спазмом.

Зло скрипнув зубами, Кирилл Иванов отдал команду начать игру…

И оказался вовсе не там, где ожидал.

Не в искомом танке, а на лесной опушке, лежа в зарослях каких-то колючих кустов с биноклем в руках. Память аватара услужливо подсказала, кто он и что произошло незадолго от переноса сознания. Виктор Говоров, единственный уцелевший из экипажа подбитой «тридцатьчетверки». Точнее, разбомбленной внезапно налетевшими немецкими «Юнкерсами» вместе с жалкими остатками прорывающейся к линии фронта танковой роты. Спасла его чистая случайность, не столь уж и редкая на войне. Отойдя по нужде, услышал вой пикирующих самолетов и торопливую скороговорку единственного зенитного пулемета и плюхнулся, не раздумывая, в ближайший овражек, вжимаясь в дрожащую под ударами фугасок землю и прекрасно осознавая, что добежать по открытому пространству до своей машины попросту не успеет. Когда спустя пять минут все закончилось, он осторожно вышел из-под посеченных осколками деревьев, но лишь затем, чтобы навсегда запечатлеть в памяти три дымных костра и полностью развороченный прямым попаданием корпус единственного тяжелого танка. Живых не оказалось, и он в одиночку двинулся в том направлении, где, как ему казалось, находилась линия фронта. Без еды и воды, все запасы сгорели вместе с танком, только с биноклем, наганом и планшеткой.

И сейчас он, уже не Виктор, а Кирилл, лежал на опушке, разглядывая в бинокль наспех замаскированный не успевшими еще засохнуть ветками танк, загнанный под деревья. Разглядывал уже минут десять, все более убеждаясь, что внутри боевой машины никого нет. Наконец, решившись, он осторожно подобрался к танку, разглядев сквозь переплетенье ветвей знакомый номер. Сердце тревожно сжалось — нашел-таки! Сбросив с башни часть маскировки, залез внутрь, убедившись, что танк вполне исправен, по крайней мере, внешне. Боеукладка практически полная, прицел не снят, оба пулемета и запасные диски на месте. Правда, определить, на ходу ли машина, можно было, лишь заведя двигатель.

Уже вылезая, различил в окружающих зарослях шорох и негромкий разговор и в ответ на собственное грозное «Стой, кто идет, стрелять буду!» с нескрываемым облегчением услышал испуганное: «Свои мы, окруженцы». Вот так они и познакомились…

…Задумавшись, Кирилл едва не проморгал опасность — из-за далекого поворота, до которого оставалось не меньше километра, показалась короткая, всего в четыре машины, колонна, окутанная клубами поднятой пыли. «Пыль — это хорошо, это просто замечательно даже, — машинально отметил парень, поднося к глазам бинокль, вместе с полевой сумкой доставшийся ему от старшего сержанта Говорова. — Меньше шансов, что они нас заметили. А если и заметили, то хрен рассмотрят во всех подробностях. Мало ли кто прется в сторону фронта? Глядишь, за своих примут, на трофейном танке едущих. А нам главное поближе подойти, чтобы наверняка и в упор».

Пихнув локтем сидящего рядом бывшего наводчика, ныне перепрофилировавшегося в заряжающие, глядящего в противоположную сторону, Кирилл коротко скомандовал, дополнив команду недвусмысленным жестом:

— Вниз давай. Осколочную гранату в ствол, — он бросил в сторону колонны еще один усиленный ломовской оптикой взгляд. Ага, не ошибся: первым идет что-то легковое, затем два тентованных грузовика и замыкающий полугусеничный бронетранспортер. — Как выстрелю, снова заряжай осколочные. Команды не жди, выстрел — снаряд, выстрел — снаряд. Понял? Как выстрелы выглядят, помнишь? Не забыл, чему я тебя учил? Ничего не напутаешь?