С одной стороны, было приятно вниманию руководства, с другой стороны — излишнее внимание к моей персоне сейчас могло быть совсем некстати.

— Может, не надо меня в газету? — попросился я. — А то хилеров не так много. Перехантят меня ещё куда-нибудь.

— Что сделают? — не понял шеф.

— Переманят, — хмуро ответила Луиза Даниловна. — Охотники за головами.

— И то верно. Отставить фотографирование. Просто короткой строчкой новость пустим.

Руку я вылечил, договор «о добровольном лечении сенситивными методами» я подписал.

— Спасибо, — сказал Аркадий Сергеевич, пока отпаивал меня чаем в кухонной зоне — пить хотелось после процесса неимоверно. — Я тебе бы даже из своих отстегнул, если бы Корней не решился. Ты только не злоупотребляй. Хилить нельзя больше пары раз в неделю — а то потом крыша съедет.

Действительно, нервное истощение после подобных действий было не хуже, чем после бурной ночи. Вечером выяснилось, что в среду у Самиры день рождения — двадцать четыре года.

— Она переезжает от родителей, — сообщила Алла. — Мы решили скинуться, чтобы хватило на мебель и необходимое.

— У неё же отец — консул, или вроде того? — нахмурился Лукьян. — Зачем ей…

— Не хочешь — не скидывайся! — огрызнулась Алла. — Не у всех такие хорошие финансовые отношения с родителями, как у тебя.

Скинулись по три рубля — вся молодёжь, включая Коскинена и Леонида — сравнительно молодого парня, но с которым я до этого почти не пересекался из-за разного графика отпусков и командировок.

В среду состоялась пьянка. В карты в этот раз не играли, а играли в какую-то длинную бродилку на карте Новой Гвинеи, в которой на каждом проигранном шаге, в котором твоего персонажа съедают людоеды, предполагалось выпить.

— Слегка расистское, но что есть — то есть, — кивнула именинница.

Выиграла Алла, оставшись наиболее трезвой, а я пришёл вторым. Не повезло Леониду и Коскинену — первый ушёл до такси, едва шатаясь, а Коскинен то ли что-то наколдовал, то ли принял волшебную пилюлю, и прощаясь был уже трезв, как стёклышко.

— Самира клёвая! — сказала Алла на обратной дороге, в такси. — Я б даже с ней вместе пожила. Знаешь, есть такой «калифорнийский брак», изобрели студентки из Сан-Франциско. Когда ничего такого противоестественного, всё чинно и только с мужчинами, но совместный бюджет и разделение домашних обязанностей. А то, знаешь, надоело одной уже жить.

Она характерно поёжилась, ожидая моего ответа.

— Посмотрим, — обезличенно заметил я. — Тоже надоело. Тесновато у меня, это да. А так бы…

— А ты бы хотел с нами обеими пожить? — Алка толкнула меня в бок. — Не калифорнийский, а как там правильно… люксембургский брак! Признайся, ну признайся! Хотел бы, да? Одна ужин готовит, вторая форму гладит. Вечером в обнимку все втроём сериал смотрим…

Это был один из тех женских вопросов, ответ на который напоминает хождение по минному полю. Впрочем, настроение заставило быть плохим сапёром.

— Ну, ты мне, конечно, всех милей, но было бы величайшим лицемерием отрицать такую тайную мужскую фантазию.

— Ах так! Тогда едем к тебе. Сейчас тебя за это проучу.

В общем, мы поехали в мой домик, где снова так толком и не посмотрели сериал. Честно говоря, я даже удивился, как подобное выдержала моя дешёвая кровать. Я заметил, что в моём доме она не стесняется быть громкой даже при Сиде, который всего в двадцати метрах, через две тонкие стенки.

— Что это у тебя такое в саду? — спросила она, посмотрев в окно. — В прошлый раз не было.

— Баня. Сид купил. Ещё не пользовался, насколько знаю.

— Пошли в баню. Мне интересно.

Побежали по мосткам, завернувшись в простынки и одеяла. Внутри всё оказалось в опилках, но нас это не смутило. Домой на этот раз Алла не поехала. Просыпаться в обнимку с юной девою — занятие крайне прекрасное, правда, от этого я впервые в этом мире чуть не проспал на работу.

А день был ответственный — вечером я собирался сдавать экзамен на вождение. Как назло, выпала доставка в имение трёх защитных статуэток заместителю министра внутренних дел губернии, князю Давыдову. Цена заказа была обозначена — двенадцать тысяч рублей, насколько я мог запомнить, рекорд. В одиночку такие грузы не транспортируются, потому меня отправили сопровождающим вместе с Серафимом Сергеевичем и двумя крупными приставами-грузчиками. Ехали на бронированном служебном автомобиле, в таком мне доводилось кататься всего несколько раз. Да и с курьерами старших поколений доводилось до того кататься всего пару раз.

— Ну, как, нравится? — спросил Серафим Сергеевич.

— Что именно? Работа? Вполне.

— Не засиживайся, — усмехнулся он. — Я так наблюдаю. Парень ты способный, да и навыки проснулись. И в дипломатии сгодишься, и в разведке.

— Прошу прощения за нескромный вопрос — а почему вы с братом здесь? А не в перечисленных ведомствах.

— Был я… Помощником консула в Сиамском Калимантане. Затащили в одну мутную схему с Петринским губернатором, как сейчас говорят. Филиппинские души, понимаешь, о чём я? Может, слышал про скандал в девяносто восьмом. Тогда всё и вскрылось.

— Примерно, — кивнул я. — Хотя — вру. Я тогда был ребёнком.

— Ну… с Калимантана деревнями целыми местных увозили на Филиппины, чтобы там как крепостных регистрировать. Чтобы им льготы были. А потом деньги со счетов на свои переводили. Потом ссылка на Гуам. Почтмейстером. А брата спустя пару лет — на Каледонию. За пьяный дебош, губернатора ударил на банкете. Ну, три года — и тут работаем. Почти десять лет уже.

Имение располагалось далеко, в Можайске, на холме. После долгого серпантина между лесопосадок и заборов мы упёлись сначала в одни ворота, потом в другие… Два пункта досмотра и охраны — впрочем, к такому я уже был привыкший. Затем открылся вид на усадьбу, она оказалась больше похожа на небольшую башню-пагоду, высоченная, в шесть этажей. Внутри оказался лифт, и я даже слегка вздрогнул, когда мы впятером — вместе с камердинером и двумя грузчиками — втиснулись в него.

Не люблю тесные лифты.

— Хм, три подземных этажа, — обратил внимание Серафим Сергеевич, взглянув на пульт. — В прошлые разы не заметил.

Я посмотрел и увидел только шесть наземных. Камердинер хмыкнул.

— У вас, вероятно, антииллюзорный навык? Мы слегка переделали систему, и артефактор заверял, что пульт будет невидим для большинства сенсов. Надеюсь, вы не расскажите никому. Иначе…

— Понимаю, понимаю. Жить хочется.

— Я больше не про вас, а про сударей-грузчиков… и про вашего юного стажёра.

Мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не сказать что-то обидное. Благо, Серафим Сергеич оговорил:

— Это не стажёр, это весьма способный парень… Недавно ездил в Дальноморск, попал в кучу передряг.

Двери четвёртого этажа открылись прямо в просторный зал для приёма. За столом сидела пара офицеров помладше, а князь рвал и метал.

—…Второй убитый сутенёр в центре столицы за неделю! Причём, парень, которого крышевали демидовские. Явно действует какой-то мститель! Вы почему… — тут он отвлёкся, увидев нас. — Ах, статуи. Здравствуй, Серафим. Ставьте в угол. Сейчас подпишу. Это кто у тебя? Стажёр? Хм…

Он приспустил тонкие очки, вглядываясь в моё лицо.

Глава 20

Признаться, я сразу вспомнил разговор с Ленни в тренажёрке. Глаза офицера сверлили меня, и он произнёс.

— Какое-то знакомое лицо. Где-то видел. Так… Фамилия?

— Циммер. Эльдар Матвеевич, ваше сиятельство.

— А, всё ясно. Вспомнил. Сын Матвейки. Видел в списках. Мы с вами ещё пересечёмся. Наверное. По другим вопросам.

Он потянул воротник. Я сразу вспомнил Голицына и коротко кивнул в ответ. Чаевых зарядили, конечно, не десять процентов от суммы, но сто рублей — половина месячной суммы.

Серафим Сергеевич ехал обратно молча. Меня это насторожило.

— Всё в порядке?

— Ещё бы не в порядке, — Серафим Сергеевич повернулся ко мне, расплывшись в улыбке. — Интерн или кандидат?

— Эм…

— Ладно, молчи, молчи. Не должен. Проходил всё это. У меня вот в двадцать пять не получилось. Стёрли всё из памяти. Потом по крупицам собирал. Ничего, у тебя всё получится.

День подходил к концу, и я еле успевал. Я попросил высадить меня чуть раньше и пересел в другое такси, которое отвезло меня к месту встречи с жандармом-экзаменатором.

— Ну, готов?

— Готов.

Признаться, сдавать столь важный экзамен после тяжёлого трудового дня, ещё и после некоторого стресса во время заказа — была большая лотерея. Но мне повезло. Мне в принципе, как и большинству людей-парадоксов, везёт чуть чаще, чем обычным людям.

— Что ж, экзамен сдан, сударь, — сказал инспектор и пожал руку. — Подпишите. Документ о правах пришлют вам курьерской службой.

По дороге обратно позвонил отец.

— Где она? — спросил он. — Я неделю