«Дышать. Мне нужно дышать», — в мыслях пронеслось у девушки.

Он опустил книгу, но не раньше, чем отметил место, где остановился.

«Боже мой, он, правда, читал в клубе Шекспира», — пронеслось у нее в голове.

— То есть ты не пытаешься подцепить девушку?

— Нет, я не пытался.

Ее аналитический ум не упустил того, что он использовал прошедшее время. Будто… до этого он не пытался никого соблазнить, а теперь, возможно, это и делает. И у нее внутри все затрепетало.

Она еще раз взглянула на него. Сейчас он улыбался, показывая белые зубы, а щетина на подбородке делала его прямо-таки восхитительным.

— Ты сегодня такая… — он замолчал, подбирая слова, — такая очаровательная.

Тембр его голоса был настолько низким, что заставил все внутри в Алисы сжаться.

Алкоголь в крови начал делать свое дело, сводя этих двоих с ума до предела.

— Что ж, я должен поблагодарить Федю за столь назойливое и безотказное приглашение. Благодаря нему я, наконец, нашел тебя. Знаешь, я ждал его здесь, поскольку пришел раньше на целый час, поэтому и решил провести свободное время с пользой. Но никак не ожидал тебя тут встретить.

— Пока ждал, решил освежить в памяти Шекспира? — удивленно переспросила девушка.

— Пытался, во всяком случае. Честно говоря, я никогда особо не любил этого парня, но сохраним это в секрете между нами, хорошо? — произнес он и подмигнул Алисе. Будь он, полностью трезвим, вряд ли бы заигрывал с ней.

Алиса была почти уверена, что ее щеки все еще пылали, если жар, исходивший от них, был как-то заметен. На самом деле, все ее тело словно горело. Она не была уверена, было ли это от стыда, или так действовал его тембр голоса, который чуть не заставил ее вспыхнуть прямо перед ним.

— Ты выглядишь разочарованно. Ты любишь Шекспира?

Она кивнула, потому что ее горло будто сдавило.

Он поморщился в ответ, а ее руки так и чесались от желания прикоснуться к линии его носа, спуститься ниже к губам.

Она сходила с ума. В самом деле, становилась абсолютно невменяемой. Она совсем не понимала, что с ней творилось. Может, потому что два дня назад этот мужчина чуть не довел ее до безумия в раздевалке. А может это играет с ней в злую шутку выпитый раньше алкоголь.

— Только не говори, что ты — поклонница «Ромео и Джульетты»?

— Вообще-то, «Отелло». Моя любимая книга, — поспорила девушка.

— О! Честная Дездемона. Преданная и Непорочная.

На слове «непорочная» ее сердце замерло.

— Я, э-э, — Алиса попыталась собрать воедино свои мысли. — Мне нравится сочетание разума и страсти.

— Я и сам являюсь поклонником страсти, — он перевел взгляд вниз и пробежался глазами по ее телу. Ее позвоночник покалывало, и девушке казалось, будто он может вылезти из кожи.

— Ты не рассказывала, что пишешь стихи, — сказав это, мужчина наклонил голову, и его волосы почти закрыли глаза.

— А ты и не спрашивал, чем я занимаюсь в свободное время.

— Присаживайся ко мне и расскажи.

Она не думала ни о чем, кроме того, что ее ноги были как желе, и сидение на стуле помешало бы ей сделать что-то неловкое, вроде падения в обморок от переизбытка гормонов, которых, определённо, было много в ее мозгу. Она опустилась на стул, но вместо облегчения почувствовала еще больше нараставшее напряжение.

Он заговорил, а ее глаза были прикованы к его губам:

— Я собираюсь купить тебе выпить.

И это не было вопросом. По сути, когда он смотрел на нее, в нем не было ничего вопросительного, только уверенность.

— А потом мы можем еще поговорить о твоих увлечениях, предпочтениях, разуме и… страсти.

Евгений подвинулся вперед, опираясь на локти, и Алиса заметила его широкие плечи, как напряглись мышцы под рубашкой. Затем их глаза встретились, и пока она была в плену этих по-детски прекрасных глаз, клуб вокруг них стал темным.

К ним подошел официант.

Алиса посмотрела на Женю снизу-вверх, затем на официанта, который оказался тем самым мальчиком-барменом, которого она видела раньше. Она открыла рот, чтобы сделать заказ, но бармен остановил ее, положив руку на плечо:

— Я помню. Джек с колой, верно?

Алиса кивнула, и он, улыбнувшись, подмигнул ей. На секунду она задумалась, откуда он знал ее заказ. Она была вполне уверена, что в последний раз его приносила девушка-бармен. Он все еще улыбался, поэтому она заставила себя произнести:

— Спасибо, эм-м…

— Сергей, — подсказал он.

— Спасибо, Сергей.

Он мельком взглянул на Женю, а потом опять сосредоточил свое внимание на Алисе.

— Должен ли я сказать твоей подруге, что ты скоро вернешься?

— О, э-э, думаю, да.

Он улыбнулся в ответ и постоял так еще несколько секунд, глядя на девушку, прежде чем отвернуться и направиться обратно к бару. Она знала, что ей нужно было снова посмотреть на Евгения, но перспектива от возбуждения и неловкости превратиться в лужицу, еще раз встретившись с его великолепными глазами, ужасала.

— Знаешь, иногда я задаюсь вопросом, была ли Дездемона столь невинна, как притворялась? Возможно, она знала, какой эффект производила на мужчин, и наслаждалась тем, что заставляла их ревновать, — сказал он.

Ее глаза встретились с его, суженными и пронизывающими насквозь.

Алиса успокоилась и стала изучать его в ответ.

— Или, может, она была напугана настойчивостью Отелло и не знала, как с ним разговаривать. В конце концов, общение — ключ ко всему.

— Общение, вот как? — удивленно спросил мужчина.

— Оно могло бы решить многие их проблемы.

— В таком случае, я постараюсь быть как можно более понятным.

Он переместил свой стул и сел в нескольких дюймах от Алисы.

— Я бы предпочёл, чтобы ты не возвращалась к своей подруге. Останься здесь со мной.

«Глотай, Алиса, глотай», — приказала себе глотать девушка, иначе у нее потекут слюни.

— Вообще-то, моя подруга меня ждет. А что мы будем делать, если я останусь?

Женя протянул руку и перебросил ее волосы через плечо. Его рука скользнула по ее шее, задержавшись на пульсе, который сходил с ума.

— Мы можем разговаривать о Шекспире. Можем поговорить, о чем захочешь. Хотя я не могу обещать, что не буду отвлекаться на твою очаровательную шейку.

Его пальцы прошлись по ее щеке, пока не достигли подбородка, который он приподнял указательным пальцем.

— Или на твои губы. Или эти глаза. Я мог бы завлечь тебя историями о своей жизни, как Отелло — Дездемону.