наготове и слова нужные и кошельки полные, дабы ускорить низложение коварного воеводы.

В это время в Царьграде великий визирь как раз читал письмо, полученное от силистринского паши.

«Этот старый пес по имени Матей, — писал паша, — отстраненным вскоре быть должен. Вместе с непримиримыми врагами нашими ляхами и Ракоци замышляет он недоброе против Порты. И на место сего предателя поставить следует человека верного. Насколько мне известно, оным быть может сын молдавского бея, который не раз доказывал нам свою верность.

Он посулил, что ежели будет так, как желает, то увеличит дань в обоих княжествах».

Визирь сложил письмо вчетверо и приказал слугам подавать карету. Трясясь на подушках, он думал о том, что едет к султану не в самое подходящее время. Мурад готовился к войне с Персией. Следует поговорить сперва с султаншей Киосем, к которой на время войны перейдет вся власть.

Султанша приняла его в своих покоях. Присутствовал и кызлар-ага, человек в Порте могущественный, ведающий султанским гаремом.

— Что за срочные дела привели тебя к нам? — утомленным голосом спросила султанша.

— Дела эти поднимают меня с постели середь ночи, о, сиятельная валиде-ханум! Владения великого нашего властелина, да пребудет над ним милость аллаха, бескрайни, и не все те, кто в них живет, исповедуют нашу праведную веру. Чего можем мы ждать от гяуров, ежели они своего собственного бога продали за тридцать сребреников?

Султанша кивнула.

— Глаза наши должны беспрестанно, не ведая сна, бдеть, потому как многое замышляется в тайне от нас.

— Ты можешь сказать также, кто замышляет? — спросила султанша.

— Один из врагов — валашский бей Матей.

В глазах султанши вспыхнул гневный огонек.

— Продолжай, великий визирь!

— Этот гяур, что по милости всемогущественного властителя нашего сегодня на престоле страны пребывает, спелся с ляхами и с гяуром, который над Трансильванией правит. Их, якобы, поддерживает король Фердинанд.

— Откуда слухи пошли?

— Письмо от силистринского паши прибыло. И пишет паша, что про эти недружелюбные козни сообщил ему бей из Молдавии. А он уж нам верен.

— Поговорю с сыном нашим, великим султаном, и мы накажем валашского бея.

— А ежели его прогоним, предателя, пишет нам паша, то вместо него можно возвести сына молдавского бея, который обещает увеличить годовую дань. Стало быть, жду твоих приказаний, светлейшая Киосем-ханум.

Последовала долгая пауза, в тиши которой из сада у гарема донесся голос свирели, жалобный, как детский плач.

— Послушаем совета мудрого кизлар-аги, — обернулась султанша к мужчине с монгольским лицом. Тот подняв редкие брови, открыл щели глаз цвета грязи.

— Не думаю, — медленно произнося каждое слово, сказал кизлар-ага, — чтоб наш повелитель, да пребудет над ним вечная милость и благоволение аллаха, послал войско против того гяура. Война, что стучится в наши двери, не позволит ему сделать это. Надобно искать другие пути. Что по этому поводу думает достойнейший визирь?

Великий визирь, откашлялся и польщенный честью, что ему оказал кизлар-ага, многозначительно заговорил:

— Войны с персами избежать нельзя. Злодеев следует наказать. Но и непорядки на подчиненных нам землях не должны оказаться в тени забвения. Войска, для изгнания валашского гяура, мы не пошлем, но можем вложить саблю в руки бея Молдавии. Пускай идет со своими людьми и прогонит того предателя. Так я мыслю, — склонил голову визирь.

— Планы нашего великого визиря, — молвила султанша Киосем, — благоприятны интересам Высокой Порты. И ежели прольется кровь, то это будет их кровь. Я настою перед султаном, чтоб было так.

Мужчины поднялись с подушек и, согнувшись, покинули украшенные персидскими коврами и узорчатыми тканями покои.

Иными выглядели события, которые происходили при ясском дворе. Разговор между воеводой Лупу и супругой его Тудоской был слышен не только во всем доме, но и по ту сторону ограды господарского двора.

— Держишь сына подле своей юбки, словно девчонку! — кричал воевода. — Делаешь парня никчемным!

— Не я, а гнев господен, что несправедливым наказанием на меня обрушился. Болен сын наш! Даже сегодня пускал ему кровь доктор Скоккарди.

— Нежности побереги для дочек наших, госпожа!

— Твоя милость! — взмолилась Тудоска. — Не наваливай на слабые плечи изнурительное бремя царствования. Слаб Ионикэ!

— Вот таким слабым и будет Ион господарем земли валашской. Ты, госпожа, занимайся домашними делами, а с государственными я сам управлюсь.

Воевода вышел, сильно хлопнув дверью. Два инкрустированных ангелочка на косяках с упреком глядели ему вслед.

Весть, что Лупу желает видеть сына на престоле Мунтении, стремительно разнеслась по боярским домам. Дошла она и до логофета Штефана Чаурула, только что вернувшегося из Трансильвании, куда ездил с посольством. В тот же день, на закате, выехал из его двора на быстром татарском коне гонец. Через несколько дней письмо логофета уже читал воевода Матей.

— Не унимается Лупу, — грустно покачал он головой. — Продолжает строить против нас всяческие козни.

— И деньги туркам швыряет без счету, — добавил спафарий Диику.

— Придется и нам послать визирю дары и деньги, а также жалобу, что нарушает Лупу мир и вред наносит подчиненной султану земле. Сделать это немедля!

Матей вызвал дьяка и продиктовал письмо трансильванскому принцу Георге Ракоци.

«Не станет Лупу довольствоваться только валашским престолом, ежели получит его, — писал воевода Матей. — Зная его жажду власти, уверен, что он попытается с помощью турок наложить руку и на землю твоей милости. Как верный друг, каковым тебе являюсь, советую тебе: готовь войско».

— Отправить немедля гонца ко двору принца и созвать капитанов на большой совет! — приказал воевода.

Когда все собрались, старый господарь обратился к ним спокойным голосом:

— Получил весть, что воевода Молдовы затеял черное дело против земли валашской. Готовится прийти с войском и нашему краю разор великий учинить. Потому как придет он с обнаженной саблей, должно нам подготовиться. Вам, капитаны, приказываю: войско держать наготове. Войны не начнем, пока не получим ответа от великого визиря на челобитную. Правда на нашей стороне, коль скоро не мы на его землю заримся, а он на нашу!

Тем временем в Яссах стояла великая суета: войско готовилось к походу. Лупу получил приказание от великого