чувство незащищенности снизилось [Slade 2012а], уровень виктимизации уменьшился до уровня 1991 года [GOR-BI 2011], а воспринимаемый уровень коррупции значительно снизился. Если в 2000 году целых 80 % респондентов считало, что полиция коррумпирована, то в 2006 году такого мнения придерживались 24,6 % респондентов [Bonvin 2006]. Индекс восприятия коррупции «Трансперенси Интернэшнл» показывает для Грузии после «революции роз» значительные улучшения [Kupatadze 2012]. Хотя реформа полиции стала успешным мероприятием, привлекшим большое внимание за пределами Грузии, необходимо сделать оговорки о продолжающихся злоупотреблениях со стороны полиции, отсутствии гражданского надзора и политизации.

Реформы полностью изменили отношения между полицией и ворами в законе. Речь идет об уверенности в новой политике, ведущий к замене воров в законе в выполнении их основных функций [DiPuppo 2006]. Так, министр внутренних дел Г. А. Барамидзе во время введения нового закона угрожал увольнением начальникам полиции любого региона, где еще действовали воры в законе [ESI 2010]. Важным элементом процесса оказалась также символика. Преемник Барамидзе И. С. Мерабишвили в начале кампании против воров в законе заявил, что «мы отнимем у всех воров в законе дворцы, которые они построили на свои грязные деньги, и создадим на их месте полицейские участки» [Gerzmava et al. 2007]. Новые полицейские участки в больших домах, прежде принадлежавших ворам в законе, теперь доминируют на улицах городов Грузии.

Рис. 4.2. Дом вора в законе в городе Телави на востоке Грузии. Дом был конфискован государством и превращен в полицейский участок. (Фото автора)

Рис. 4.3. Мемориал полицейским, погибшим в борьбе с организованной преступностью, Кутаиси, Грузия. (Фото автора)

Реформа полиции лишила отдельных воров в законе возможности использовать стратегию отношений «патрон – клиент» для того, чтобы защитить себя от новой волны атак со стороны центрального правительства. По аналогии с вышеописанным, департамент исполнения наказаний проводил реформы в духе реформы полиции, устраняя некогда тесные отношения между тюремной администрацией и ворами в законе. Вот как выразился один начальник тюрьмы: «Прежде они могли получить все что угодно: наркотики, женщин, телефоны – все это было возможно, тюрьма была абсолютно коррумпирована. Теперь мы говорим о свежем постельном белье, фруктах, чае, соке и ни о чем другом, теперь вы ничего не получите в этой тюрьме» [R26]. В некоторых тюрьмах обновление кадров достигло 80 %, а заработная плата повысилась на 200–300 % [R42]. В январе 2006 года начался процесс разделения воров в законе и остальной части населения тюрем. Теперь правительство содержит воров в законе в отдельной тюрьме № 7 в Тбилиси, где заметно урезаны права на посещения, телефонные звонки и почту. Эти меры, как представляется, являются копиями статьи 41 – бис уголовного кодекса Италии. Все начальники тюрем, имевшие ранее связи с ворами в законе, были уволены [Prison Service 2006: 13].

Был осуществлен новый набор персонала, хотя служители и начальники тюрем в целом остались прискорбно недоученными. Воровская субкультура была до некоторой степени искоренена, хотя со временем выяснилось, что многие остатки прежней системы сохраняются даже без физического присутствия воров в законе рядом с другими заключенными[62]. Когда, чтобы вернуть контроль над тюрьмами, был введен строгий режим, новый порядок повлек за собой злоупотребления и физическое принуждение[63].

Сочетание сурового законодательства, направленного на то, чтобы посадить воров в законе в тюрьму, изоляции оказавшихся там и разрыва всех приносящих выгоду связей с прежними покровителями было «двойным актом, [призванным] остановить их [воров в законе] в тюрьме и за ее пределами» [R4][64].

Реформа образования

Кампания «Культура законности» началась еще до «революции роз» в 2000 году, хотя многие из ее мероприятий были осуществлены только после этой революции. Кампания предусматривала участие в ней международных НПО, базирующегося в Вашингтоне, округ Колумбия, Информационного центра национальной стратегии (NSIC), и многие ее элементы были опробованы и испытаны ранее в других странах, в частности на Сицилии. Основываясь на докладе NSIC, американская неправительственная организация Проект «Гармония» (Project Harmony) разработала модель, которая, как и сицилийская модель, была направлена на «воспитание законности» и «правовую социализацию» [R47; Schneider, Schneider 2003: 265].

В грузинских школах был введен курс обучения принципам гражданства, поощряющий терпимость, ненасилие и уважение к закону. Часть курса предусматривает визиты полицейских в школы для того, чтобы поговорить с учениками. Заключительный модуль нового глянцевого учебника, созданного Проектом «Гармония», призван детально рассказать об организованной преступности, «воровском мире» и пагубных последствиях вовлеченности в них. NSIC также рекомендовал посмотреть экранизацию книги Уильяма Голдинга «Повелитель мух» и историю, подтверждающую английскую пословицу «преступление никогда не оправдывается», рассказанную в голливудском фильме «Славные парни» [Godson et al. 2003: 26].

Респонденты, в том числе директора и учащиеся кутаисских школ, которые ранее оканчивали известные воры в законе, а также представители Министерства образования высказали мнение, что эти программы были восприняты положительно и позитивная нормативная ориентация в отношении воров в законе искоренена. Один ученый считает, что:

…Изменение не столько психологическое, сколько поведенческое… они [школьники] имеют те же установки, но стимулы больше не действуют в соответствии с этими установками. Теперь нет никакого стимула быть вором в законе. Школьники быстрее всех понимают, чего они хотят от жизни, что модно, а что нет. Теперь у них есть стимул учиться, чтобы чего-то достичь [R6].

Реформу образования также следует рассматривать как часть пересмотра государством своих отношений с ворами в законе. Центральным элементом воровского кодекса всегда было влечение молодежи к его образу жизни. Как выразился один из респондентов: «Главная цель воров в законе? Сохранение наследия» [R2]. Государство должно было дать этому какую-то альтернативу и мобилизовать предубеждение против воровского образа жизни. Это одно из колес упомянутой выше повозки Орландо, без которого воры в законе все еще могли бы держаться как идеализированные преступники, преследуемые в корне несправедливым государством. Таким образом, наряду с подавлением сети доверия с помощью государственной машины принуждения, необходимо было иссушить потенциальный кадровый резерв и привлечь молодежь на сторону государства и закона.

В 2010 году был сделан еще один шаг вперед. Взяв за основу подобную практику, перенятую во время ознакомительной поездки в штат Вермонт в США, наряду с системой видеонаблюдения и другими аналогичными технологиями школы снабдили собственными службами безопасности [Tangiashvili, Slade 2014]. Чиновники, именуемые грузинским словом мандатури, что переводится примерно как «приставы», по три на школу, патрулируют коридоры, фиксируют нарушения и систематически отчитываются о состоянии безопасности непосредственно перед Министерством образования. Они проходят подготовку в Полицейской академии Министерства внутренних дел [R50]. Некоторые считают, что эти меры слишком сильно акцентируют на безопасности