– Зачем? – Ленка отпихнула от себя телефон. – Что я им сделала?

– Да не расстраивайся, – Сашка понурилась и неловко погладила её по руке.

– Они же меня проституткой выставили. За что? Вот уроды.

– Ну, Лен, это просто шутка, – выдохнула в самое ухо Сашка. – Забудь.

Циркуль демонстративно постучал по столу, привлекая внимание и намекая на окончание разговоров. Сашка послушно сдвинулась на свою сторону, жизнерадостно подоткнула очки пальцем и уставилась на учителя.

У Ленки так бы не получилось. Вернее, она даже и не пыталась. Перед глазами стоял этот дурацкий прайс. «Поцелуй – десять рублей», – звучало, как пощёчина. Это было жестоко. И жутко больно. А главное, за что? Ведь, в принципе, всем в классе было на неё наплевать. Но всё же кому-то сам факт её существования не давал спокойно жить.

Кому? Кому она так мешает? Ленка обвела взглядом одноклассников. Была бы хоть какая-нибудь подсказка. Но ничего нет. Обычный класс с привычными заморочками. Ничего выдающегося.

А если одноклассники поверят? Возьмут и поверят, что это правда, что она действительно этим занимается. Ведь никто здесь не знает, какая она на самом деле. Слёзы неожиданно навернулись, и Ленка усиленно заморгала, чтобы разогнать ненужную влагу.

Наверно, это тот урод с эсэмэсками развлекается. Выбрал её, потому что новенькая. И вот так, без повода, оттачивает на ней свои методы воздействия. Небось сидит сейчас и наблюдает за ней. Она невольно расправила плечи и вздёрнула подбородок. Никогда! Пусть теперь на стенку лезет от злости, что её это совершенно не задевает.

А сероглазый? Ленка чуть не охнула от неожиданной догадки. Неужели он поверил? Не может быть! Он же знает её. Они так много общались. Он просто не мог поверить во всё это. Он не такой! Она растерянно уткнулась в учебник, опять заставляя глупые слёзы срочно испариться.

Только кого она обманывает? Дубинин поверил. Каждому слову, каждой цифре. Наверно, даже не усомнился. Он ведь такой правильный.

На перемене по классу прошла музыкальная волна эсэмэс-рассылки. Все дружно потянулись за разнокалиберными гаджетами и зависли в интернете. Ленка обостренным чутьём загнанного в угол зверя почувствовала, что это ссылка на прайс для тех, кто ещё не видел, и, не дожидаясь реакции одноклассников, сбежала из кабинета.

– Савина, слышь, – её догнал гот. – Наплюй на прайс.

– Отвали! – рявкнула она.

– Лен, да перестань, – злобный рык его совершенно не впечатлил. – Это всё фигня. Наплюй.

– Сказано же тебе, отвали.

– Лен, я что хотел сказать, – он, неловко дёрнув её за плечо, остановил, разворачивая к себе. – Если кто-то лишнее брякнет в твою сторону, я ему морду набью.

– Даже качкам? – Ленка с мстительным интересом уставилась на него.

– Ну, – гот заметно стушевался, – с ними будет посложнее. Но я что-нибудь придумаю.

– Вот и я о том же, – Ленка круто развернулась и побрела к бандерлогам. Сейчас это было единственное место, где можно было зализать душевные раны без всяких приступов жалости.

Изобразив ликование, она нагрянула в кабинет подшефных. Но чуткие детки сразу просекли её настроение и потянулись вдруг с конфетками и шоколадками. Даже организовали чашечку чая из термоса. Ленка пила обжигающий чай с молоком и давилась шоколадом пополам со слезами. Подшефные мудро делали вид, что ничего не замечают, не задавали наводящих вопросов и развлекали скучными школьными анекдотами, от которых смеялись так заразительно, что Ленка незаметно для себя начала улыбаться.

Сашка разыскала её и потащила на урок. Ленка вяло отбивалась, но потом смирилась с неизбежностью возвращения. К тому же они вошла в класс сразу за Русалкой, так что даже самые коммуникабельные вынуждены были оставить свои реплики на потом.

Ленка с благодарностью принимала воинственное покровительство Сашки. Сидела не поднимая глаз, чтобы ненароком не увидеть, какой эффект произвёл прайс на одноклассников. Потому что на одного, самого важного человека это произвело такое отвратительное впечатление, что всё остальное уже не имело значения.

Дубинин весь день не замечал её. Обходил стороной. И она наконец перестала гоняться за ним, чтобы объяснить, что к идиотскому прайсу не имеет никакого отношения, что это ложь, от которой ей в тысячу раз больнее, чем ему.

Из школы он вышел в компании ребят и опять не заметил стоящую на крыльце Ленку.

– Может, тебя проводить? – Сашка довольно чувствительно толкнула её плечом, привлекая внимание. – Что-то ты совсем кисло выглядишь.

– Спасибо, Саш, всё нормально, – Ленка постаралась улыбнуться. – Сама дойду.

– Угу, – она кивнула и торопливо пошла вниз по лестнице. – Пока.

– Пока, – слабо отозвалась Ленка.

– Сделай губки бантиком, а? – выпрыгнул навстречу, как чёртик из табакерки, Абай, нацеливая на неё смартфон.

Ленка замахнулась рюкзаком, и летописец класса, бодро отпрыгнув в сторону, смешался с толпой.

– Елена Савина? Правильно? – Незнакомый старшеклассник заглянул в бумажку, зажатую в кулаке. – Ты шефствуешь над третьим «Б»?

– Да, – слабо заинтересовалась Ленка. – А что случилось?

– Хотел задание им отдать, а они уже разбежались. Не передашь, а? – Он протянул несколько листков. – Они уже в курсе.

– Хорошо, передам, – Ленка сунула листки в рюкзак.

– Мне к понедельнику нужно, – многозначительно вздёрнул брови старшеклассник, понижая голос. – И это, вот деньги… Пусть сделают в темпе.

Он протянул ей несколько купюр.

– Ого, – удивилась Ленка. – Так много.

– У вас ещё недорого, – отмахнулся он. – И это, там на три задания. Ну я побежал.

Ленка задумчиво повертела деньги, впечатлённая тем, что бизнес подшефных вполне себе процветает, и сунула пачку на самое дно рюкзака.

На любимой тропинке, что стрелой резала газон, маялся гот, безжалостно давя каблуками ни в чём не повинную жестяную банку из-под тоника.

– Проводить тебя хочу, – просияв от Ленкиного появления, сообщил он.

– У меня нет такой услуги, – буркнула Ленка– Отвали.

Вересов упрямо пристроился рядом и даже пиджачок с пристрастием одёрнул, чтобы выглядеть попредставительнее.

– Лен, да забудь ты эту глупость.

– Глупость? Это так называется? – Она шагнула к нему, стискивая кулаки. Так захотелось вдруг поколотить этого ухмыляющегося мальчишку за эту унизительную жалость. – Забудь, и всё? Да?

– Лен, не переживай ты так. Через пару дней всё забудется, – гот перестал улыбаться. – Честное слово, все забудут.

– Я не переживаю. Это ты всё время меня достаёшь. Может, хватит?

– А ты ударь, – он схватил её руку и прижал к груди. – Прямо сюда. Давай. Сразу полегчает. По себе знаю. Как врежешь кому-нибудь, так и на душе спокойнее.