того, что ближневосточный кризис мог быть использован Советским Союзом для отвлечения внимания мировой общественности от Венгрии. В общем, так или иначе, но мировая политическая обстановка сложилась неблагоприятным образом для Израиля и его союзников, которые высаживали свой десант после принятия Генеральной ассамблеей ООН осуждающей резолюции и решения о создании чрезвычайных вооруженных сил ООН, которые должны были разместиться в зоне Суэцкого канала и на Синайском полуострове.

20 ноября первые семьсот военнослужащих чрезвычайных вооруженных сил прибыли в Египет. С 22 ноября началась эвакуация британо-французского контингента, которая завершилась 22 декабря. Израильтяне не торопились уходить с занятых территорий. Они требовали международных гарантий безопасности и свободного судоходства через Суэцкий канал и Эйлатский залив. Раз уж дело дошло до создания миротворческих войск ООН, то пусть они будут размещены в секторе Газа и в Шарм-эш-Шейхе. В конечном итоге это требование было удовлетворено и в начале марта 1957 года израильтяне оставили Синай и Газу. В качестве своеобразной компенсации за уступку занятых территорий и готовность к диалогу в сложной ситуации, Израиль при содействии США получил на выгодных условиях крупный заем от Международного банка реконструкции и развития. К участию Израиля в Суэцком конфликте мировая общественность отнеслась иначе, чем к действиям Великобритании и Франции. Британцы с французами совершили интервенцию ради защиты своих финансовых интересов, а такие конфликты уместнее решать мирным путем. Израиль же боролся за выживание – за безопасность своих границ и право свободного судоходства, столь важные для государства, полностью блокированного с суши. Опять же, предусмотрительнее нанести упреждающий удар, нежели чуть позже отражать агрессию. В результате второй войны Израиль в политическом смысле ничего не потерял, а только приобрел. Цели операции «Кадеш» были достигнуты за исключением того, что Насеру удалось удержаться у власти, однако, возможности у него были уже не те, что прежде. Израиль во второй раз продемонстрировал свою силу и умение решать крупные задачи малым количеством войск и с малыми потерями.

Выступая в Кнессете 7 марта 1957 года Бен-Гурион сказал: «Мы начали эту войну не для того, чтобы захватить Синай или принудить Насера к миру, и сейчас, после окончания кампании я не рассчитываю на скорый мир, потому что… умиротворение Газы невозможно до тех пор, пока там находятся десятки тысяч беженцев». Все понимали, что спокойствие на южных рубежах и возможность свободного судоходства носят временный характер, но временное лучше, чем совсем ничего. В итоге, «временные достижения» сохранялись более десяти лет.

Кстати говоря, супертанкеры водоизмещением 300 тысяч тонн начали строить после Суэцкого кризиса. Суэцкий канал показал свою ненадежность, как и трубы, протянутые по территории арабских стран (в частности, Сирия перекрывала нефтепровод, по которому шла иракская нефть). А транспортировка нефти дальним морским путем вокруг Африканского континента была выгодной лишь при огромной вместимости судов-перевозчиков.

Глава девятая. Успехи израильской дипломатии

Прорыв международной изоляции

Главной внешнеполитической задачей израильского правительства в «спокойное» десятилетие от операции «Кадеш» до Шестидневной войны (кавычки оправданы, поскольку эти годы были условно спокойными) стал прорыв изоляции, устроенной Израилю арабскими странами, которые продолжали действовать по принципу «или мы, или Израиль». Арабский мир был гораздо больше и, кроме того, у арабов имелся такой ресурс, как нефть. К месту можно вспомнить слова Голды Меир о том, что Моисей сподобился найти своему народу единственную страну на Ближнем Востоке, в которой нет нефти.

Во второй половине пятидесятых годов прошлого века главным торговым партнером, в первую очередь, поставщиком вооружения для Израиля была Франция, всячески стремившаяся упрочить свое влияние на Ближнем Востоке на фоне войны за независимость Алжира, длившейся с ноября 1954 года по март 1962 года. Освободительное движение алжирских арабов существенно подорвало позиции Франции в арабском мире и в такой ситуации сближение с Израилем было предопределено. Настойчивое стремление Израиля к предотвращению пограничных конфликтов с Сирией (в том числе и на озере Кинерет) было обусловлено нежеланием создавать помехи Франции, пытавшейся восстановить влияние на бывших подмандатных территориях. Такая политика сформировала у сирийского правительства ложное ощущение слабости Израиля, которое было развенчано во время Синайской кампании.

Сближение двух стран способствовало проникновению французской культуры в Израиль и израильской во Францию в рамках заключенного в 1959 году соглашения о культурном сотрудничестве. В израильских университетах стали открываться кафедры французского языка и литературы, а также истории Франции, в школах учили французский язык. Аналогичные процессы проходили во Франции, где возрос интерес к иудаистике и изучению иврита. Определенную роль в процессе сближения играло влияние на правительство французского еврейства. Франция по достоинству оценила поддержку, оказанную ей и Великобритании в борьбе за контроль над Суэцким каналом (британцы в этом вопросе вели себя более сдержанно). В знак признательности французское правительство профинансировало строительство нефтепровода Эйлат-Ашкелон и вложилось в еще несколько израильских проектов. В целом отношения между двумя государствами складывались хорошо и просто замечательно, но, как известно, мудрая хозяйка никогда не станет складывать все яйца в одну корзину. Продолжая рассчитывать на французскую и американскую поддержку, израильское правительство стремилось развивать отношения с другими странами. Жизнь не раз доказывала правильность подобного подхода. В 1956 году Соединенные Штаты потребовали от Израиля оставить Синайский полуостров, а основатель и первый президент Пятой республики[113] генерал Шарль де Голль был склонен больше ориентироваться на арабский мир, чем на Израиль. Апофеозом его антиизраильской политики стали осуждение действий Израиля во время Шестидневной войны и последовавшее за ним эмбарго на поставки французского оружия. А начинал де Голль хорошо – охотно встречался с Бен-Гурионом и говорил своим приближенным, что «Бен-Гурион и Аденауэр[114] – два самых крупных лидера западного мира». Охлаждение во франко-израильских отношениях началось с предоставления независимости Алжиру, в корне изменившего политику Франции на Ближнем Востоке и в Магрибе. Кстати говоря, после того, как Алжир обрел независимость, большинство алжирских евреев переехали во Францию, а в Израиль репатриировалось всего пятнадцать тысяч, что составляло около десяти процентов алжирской диаспоры. Израильское правительство, считавшее возможность свободной репатриации в Эрец Исраэль великим благом для евреев и великим своим достижением, было шокировано предпочтениями «алжирцев». Но особо удивляться не стоило, поскольку далеко не всеми репатриантами руководили идейно-патриотические соображения, а уровень жизни во Франции в шестидесятые годы прошлого века был значительно выше израильского, пускай репатриантов уже не селили в палаточных городках, а сразу же предоставляли им постоянное жилье и оказывали довольно существенную по израильским меркам материальную помощь. К тому же многие алжирские евреи ощущали себя носителями французской, а не еврейской культуры, и