Мужчина вдруг улыбнулся.

— Забавно. И я тоже. — В голосе сквозила насмешка. Звучало это так, словно у них могло быть нечто общее.

— Я хочу сказать, что могла бы начать раздеваться, даже не заметив, что вы тут скрючились у окна. А потом повернулась бы, и мы с вами оказались бы в чертовски неудобной ситуации… — Элла попыталась взять себя в руки. Ее мать вечно подтрунивала над ней, говоря, что в такие минуты она смахивает на помесь призового рысака и Каддафи.

— Поверьте, я вовсе не хочу причинять вам неудобства или как-то вмешиваться в вашу личную жизнь, — пробормотал он. Элла почувствовала, что ее немного отпустило. Теперь он стоял в двух шагах от нее. — Но, — с изрядной доли иронии добавил он, — если честно, то как любой нормальный парень я был бы только рад полюбоваться, как вы разденетесь и отправитесь в душ.

От изумления рот у нее разъехался, словно автоматические ворота гаража. А потом Элла вдруг почувствовала, как от злости у нее перехватило дыхание.

— Ах так?! Отлично! Считайте, что вы уволены.

Мужчина коротко хохотнул. Это больше походило на кашель, чем на смех. А потом покачал головой:

— Простите, это не смешно.

— Конечно, не смешно! Убирайтесь, я сказала! Немедленно!

Сделав самое свирепое лицо, какое только смогла, Элла рукой указала на дверь. Мужчина, озадаченно почесав в затылке, что-то пробормотал.

— Ну? — рявкнула она. — Что еще? Выметайтесь живо! Небось дома жена заждалась?

— Нет у меня жены. Вернее, пока нет. Но очень скоро будет.

Этого было достаточно, чтобы Элла окончательно потеряла терпение.

— Вот и отлично! — взорвалась она. — Типично по-мужски. Пускаете слюни при мысли о том, что полюбуетесь на меня обнаженную, в то время как какая-то глупая корова ждет вас в Оксфорде… или где вы там живете… Возможно, это у вас профессиональное. Но чего еще ждать от полицейских?! Поверьте, старина, я хорошо знаю мужчин. Работала когда-то в банке. Так что вряд ли вы чем-то меня удивите! — Элла выразительно покивала. — Вздумали подшутить надо мной, да? Ничего не выйдет. Жаль, конечно, но, боюсь, вам придется перетащить свою камеру к Дорис и уж как-нибудь смириться с тем, что ее хватит удар.

— В Лютоне…

Элла застыла. Рука, которой она собиралась снова указать ему на дверь, так и повисла в воздухе.

— Что, простите?

— Моя невеста живет в Лютоне, не в Оксфорде. Хотя в настоящее время она в Мадрасе.

Элла машинально отметила, что он так и не сдвинулся с места.

— Это в Индии?

— Да. Именно в Индии.

Элла помотала головой. Ей казалось, она сходит с ума.

— Для чего вы мне это говорите?

— Потому что вы ошибаетесь. Нет никакой глупой коровы, которая бы ждала меня в Оксфорде. Есть глупая корова, которая ждет меня в Лютоне. Мне просто хотелось внести ясность.

— Понятно… — Рука Эллы опустилась. Она устала, как собака, одежда ее пропиталась потом, и она злилась, чувствуя себя омерзительно грязной. Да, денек выдался еще тот — что называется, врагу не пожелаешь. Всю дорогу домой она мечтала, как залезет в горячую воду с ароматной пеной, как будет нежиться в ванне до самого возвращения Фэйт и Миранды. Видит Бог, полчаса передышки ей не помешают. И вот — на тебе! Впрочем, ее гнев понемногу улегся.

— Интересно, а почему вы называете ее глупой коровой, если она ваша невеста?

Он опустился на колени, собирая с полу какие-то детальки явно технического происхождения. Элла, присев на край постели, наблюдала за ним. Она уже догадалась, что к тому времени, как она ворвалась в дом, врубила на полную громкость плеер и принялась ругаться, он попросту не успел закончить сборы.

— Это вы ее так назвали — при чем тут я? — невозмутимо бросил он, со звоном пересыпав детальки в сумку.

— А она действительно глупая корова? — Элла смущенно поерзала.

Теперь он уже не смотрел на нее. Забыв об Элле, мужчина разглядывал то, что собрал с пола. Потом наскоро просмотрел какие-то заметки в блокноте, шумно захлопнул его, и блокнот тоже отправился в сумку. Судя по всему, он закончил, потому что выпрямился и небрежно повесил сумку на плечо.

— Простите, что напугал вас. Заодно хочу извиниться за мое бестактное замечание… Ну, по поводу того, что хотелось бы увидеть вас раздетой. Мне придется вернуться завтра утром, чтобы проверить настройку камеры. Скажите, когда вам удобнее. Честное слово, я постараюсь, чтобы к вашему возвращению меня здесь не было.

— О! — Стало быть, он дает ей понять, что не намерен говорить с ней о своей невесте. Он осторожно обошел ее и двинулся к двери. И Элла вдруг поймала себя на том, что ее раздирает любопытство. — А разве?… То есть, я хочу сказать… разве вам не нужно быть тут постоянно?

— Вовсе нет. — Он остановился, взявшись за ручку двери. Чувствуя себя неловко, Элла тоже поднялась.

— Но… я подумала… — Она обратила внимание, какие у него длинные ресницы. Сейчас он смотрел ей прямо в глаза. Все-таки странный у него взгляд, какой-то безжизненный — ни злости, ни симпатии, ни даже искорки интереса, — словно у робота. Казалось, человеческие чувства просто неведомы ему. Элла даже на мгновение забыла, что хотела сказать. Очнулась она, заметив, что он поворачивает ручку двери.

— Кажется, вы собирались что-то спросить? — напомнил он.

— Просто… Знаете, я тут гадала: почему вы решили пойти в полицию?

Если вопрос и показался ему странным, он никак этого не показал. Ей вдруг пришло в голову, что причиной его немногословия, скорее всего, является бедный словарный запас. «Может быть, он не очень хорошо владеет разговорным языком или языком вообще? — Ей внезапно захотелось рассмеяться ему в лицо. — И в самом деле, забавно — стоит тут такой подтянутый, а на мне блузка и джинсы, перепачканные грязью, волосы клочьями торчат в разные стороны, а на лице красуются кусочки пластыря. Господи Боже, представить невозможно, что он обо мне думает!»

— Почему вы об этом спрашиваете? — На его лице не было и тени интереса. «Самый настоящий робот», — с досадой вновь подумала она.

— Ну, так просто… — Элла машинально сунула руки за пояс джинсов. — Видите ли, меня вообще всегда интересовало, как люди выбирают профессию. Вот я, например, была вынуждена от своей отказаться. Хотя с самого детства знала, чем именно хочу заниматься. И вдруг оказалось, что я ошиблась… — Ни малейшей реакции с его стороны. Но, как ни странно, Эллу это нисколько не раздражало. — У меня почему-то всегда отсутствовало чувство долга перед обществом. Каждый сам за себя — на этот счет я никогда не обольщалась. Но сейчас я почти счастлива — оттого, что я здесь, копаюсь в земле, дышу чистым воздухом, и под ногами у меня трава, а не асфальт. Словно я часть огромного прекрасного мира! Как будто… — Элла задумалась, подбирая слова. — Как будто бы я вдруг увидела его через увеличительное стекло, молекула за молекулой. Вы ведь знаете, что все мы состоим из молекул — и люди, и растения. И представьте, мне нравится чувствовать себя кучкой молекул, одной из многих в огромной лаборатории жизни. Это даже приятно — ощущаешь себя частичкой мироздания. Тогда и смерть перестает казаться чем-то ужасным — ведь ты знаешь, что не исчезнешь навсегда, а просто станешь другим набором молекул, вот и все.