Потом — новые хлопоты! Недостаточная мощность сигналов. Повысили. Не хватало емкостных разъемов в цепях питания. Установили добавочные! Понадобился высокочастотный экранированный кабель для прокладки кодовых шин...

Сергей Алексеевич метался между Киевом и Москвой — его назначили директором Института точной механики и вычислительной техники союзной Академии наук. Когда прилетал на берега Днепра, трудился здесь круглосуточно.

Его младшие помощники подготавливали тесты, проверяли отдельные узлы и блоки, их надежность, оперативные и пассивные запоминающие устройства, управление внешним запоминающим устройством. Принцип конструкции последнего сохранился и до наших дней — барабан с магнитной лентой. Все тесты объединили. Вышла комплексная испытательная программа. Ею пользовались и при эксплуатации машины, и во время профилактики.

Другая фотография...

Готовилась первая программа по баллистике группой ученых под руководством одесского математика профессора Крейна. Еще в довоенные годы иногда параллельно с академиком Колмогоровым он решал и решил целый ряд проблем из теории прогнозирования.

«Мы внимательно следили за их работой. Но разве только одни мы! Пятью годами позже при посещении Массачусетского технологического института в США, читая книгу известного ученого, которого называют «отцом кибернетики», — Норберта Винера, я наткнулся на его откровенное признание приоритета Колмогорова и Крейна в разработке теории прогнозирования. Правда, Винер оговорил свое признание тем, что советский ученый ограничился изучением программ прогнозирования для дискретных последовательностей, а он, Винер, рассматривал случаи беспрерывных процессов».

Математики готовили программу. Ее суть? Тело, имеющее определенную массу и начальную скорость, начинает движение под определенным углом к поверхности земли. Учитывается лишь сила тяготения, гравитация. Сопротивление воздуха не учитывается. Кривая движения объекта представляет собой уравнение параболы, симметричной относительно вертикальной оси. При решении уравнения определяются координаты объекта во время полета, расстояние от точки взлета до точки падения или приземления. Траекторию тела математики разделили на тридцать два отрезка и на каждом рассчитывали местонахождение тела. Зачем? Чтобы проверить, проконтролировать точность работы машины — параллельно эти расчеты математики делали «вручную».

Когда расчеты были завершены, Сергей Алексеевич распорядился ввести программу в машину. Выходное устройство начало печатать результаты. Первая позиция, вторая, третья... Послышались восторженные восклицания всех, кто втиснулся в зал:

— Феноменально!

— Вот это машина!

Так продолжалось до тех пор, пока на восьмой позиции не была обнаружена разница. Небольшая. Незначительная. Но — разница.

— Повторим все сначала, — предложил Сергей Алексеевич.

«О эти повторы! И мы, молодые, неоперившиеся, и убеленные сединой ученые не отрывали взгляда от бумажной ленты выходного устройства, где клавиши отстукивали цифры. Машина проявила свой упорный характер. Почти до первого часа ночи гоняли ее, а она стояла на своем».

Сергей Алексеевич, еще раз взглянув на ленту, спокойно сказал:

— Я сам проверю «ручной» расчет до девятой позиции. Вы же... Вы погоняйте машину на разных режимах.

На другой день он принес обычную ученическую тетрадь, положил ее на пульт управления, улыбнулся. Зная, что такое случается не часто, присутствующие замерли. Сергей Алексеевич поднял руку и тихим голосом произнес:

— Не мучьте машину, правда на ее стороне.

Крейн хотел было проверить остальные точки, но Лебедев остановил его:

— Напрасно! Не тратьте зря силы...

— Как это — напрасно? — заколебался Крейн.

— В расчеты вкралась описка...

Вот так при первом же испытании машина сумела найти эту описку в вычислениях опытных математиков.

Потом началась ежедневная работа по усовершенствованию машины. Определили пределы ее загрузки, меняли уровень напряжения тока, перепробовали разные варианты включения отдельных элементов, создавая искусственные вибрации. Зачем? Ответ простой! Когда машина в ухудшенных условиях работает нормально, в обычных она проявит себя намного эффективней. Вот так и начинали...

Душин встал, сложил фотографии в папку. Он еще не знал, кто они, участники семинара, который ему придется вести, хотя его и предупредили, что это будут научные работники со всех областей республики. Значит, они имеют некоторую подготовку... Их нужно не просто «натаскивать» для работы с вычислительными машинами, а разъяснить смысл работы машин.

Кибернетика объединяет математику и физиологию, технику и биологию, физику и медицину... Значит, приезжих нужно ввести в мир новых, пусть еще не окончательно сложившихся, идей, дать им широту и глубину их понимания.

«Все это верно! — хлопнул рукой по столу Душин. — Но я не утерплю и все-таки покажу им наши начала».

При осмотре бывшего монастыря Душин познакомился со слушателями своего семинара. Его внимание привлек сухощавый, с совиными глазами, коротко подстриженный научный сотрудник, назвавший себя Григорием Васильевичем Савичем.

— Простите, это ваше сообщение об оригинальном методе создания нейронных сетей было напечатано в академическом вестнике? — поинтересовался Душин.

— Разве было? — встрепенулся Григорий. — Не видел... Вероятно, без меня послали.

— Номер я взял сегодня в типографии. Охотно подарю вам, — Душин достал из кармана согнутый вдвое журнал. — Вы увидели, как мы начинали с колышка... Покажу кое-что и другое. Пойдемте к охраннику и хранителю всего этого богатства — моему давнему другу деду Инокеше.

Они направились к недавно побеленной, разрисованной цветами хате-мазанке. Возле ворот Душин обнял крепкого старика с бородой-лопатой, прошептал на ухо:

— Где Васька?

— Да вот же он крутится.

Душин отвел в сторону подростка в валенках и кожушке, открыл портфель, протянул ему несколько листков бумаги:

— Сделаешь, как всегда.

— Я на подмогу хлопцев позову.

— Зови! И не мешкай, Васятка. Договорились?

— Ага, — кивнул Васятка и выбежал на улицу.

Поплевав на ладони и разгладив седые космы, дед Инокеша стал рассаживать гостей в светлице. На столе в эмалированной миске красовалась квашеная капуста, пересыпанная калиновыми ягодами, на тарелках плавали в подсолнечном масле огурцы и помидоры, они казались такими свежими, будто вынуты были не из бочки, а только что сорваны с грядки. Но чем дед всех поразил — так это огромной связкой вяленых и копченых лещей.

Ни одной бутылки с горилкой не было. Вместо них на столе высились хорошо выжженные крынки, покрытые свежими, словно только сейчас с огорода, бледно-зелеными капустными листами.

Дед Инокеша с младенческих лет не знал вкуса хмельного. На упреки соседей, мол, у него не так, как у людей, он неизменно отвечал, что доживет до тех дней, когда у людей будет так, как у него.

— Я наполню те, что поближе