Шишков в яростном отчаянии вскочил на ноги.

– Сидеть! – гаркнул ему охранник.

В комнату вбежала Наталья и кинулась к мужу:

– Все в порядке! – Она крепко обняла его и хотела незаметно сунуть ему пистолет за пазуху, но вдруг подумала, что несчастного Виктора могут еще пытать, разденут…

– Отойди от него! – подскочил Пашка и оттолкнул ее от Шишкова. – Ты что ему сунула? А ну покажи!

Он задрал Виктору скованные руки за голову и ощупал его всего.

– Ничего я ему не сунула! – кричала Наталья. – Отпустите его! Он же раненый, много крови потерял. Дайте я его перевяжу.

Она еле удержала пистолет за пазухой…

– Отойди, сучка, не нервируй меня, – прохрипел Пашка. – Получишь по хохотальнику. Тебе это надо? Зубы пластмассовые, глаз стеклянный?

– Что у вас там случилось? – сурово спросил жену Виктор. – Говори!

– Ничего не случилось! Успокойся. Абсолютно ничего.

«Сам стоит на краю пропасти, возле самой смерти, а думает бог знает о чем! Вот ведь чудак!» – думала она.

– Отхлынь! – рявкнул на нее охранник.

В комнату в сопровождении охранников вошли угрюмые братья Трофимовы.

Шишков в ярости рванулся им навстречу.

– Да пошел ты! – махнул рукой на Виктора старший брат Жора. – Тоже мне сокровище… Но еще не вечер, как говорят поэты.

Конечно, он не стал распространяться, что его остановило на самом деле.

– Лучше бы уж дала. – Младший Антон вплотную подошел к Наталье и сверху придавил ее затылок тяжелой ладонью. – Мы бы тебя сразу и списали. А в таком случае… Придется еще работать. Где печать, с-сучара? – Он широко размахнулся, чтоб ударить со всей силы, но руку его перехватил Жора.

– Убьешь, – веско сказал он. – Рано…

– А ты чем занимался? – накинулся на него младшенький. – Да пошел ты! С бабой справиться не можешь! Где печать? – заорал он диким голосом. – Где бумаги? Вы зачем туда таскались? Чего время тянуть?

– Заглохни! Бутус и вы все! – Он оглядел присутствующих. – Молчать в тряпочку!

– Антон, я тебя очень прошу. – Высокий парень с красными глазами, которого все называли Бутусом, осторожно потянул младшего Трофимова за руку. – Я тебя просто умоляю! Не лезь!

– Хорошо, – заорал во все горло Антон. – Я заглохну! Только с кем ты, братан, останешься? Что ты тут наковыряешь без меня? Без моей братвы? Все, что у тебя есть, – это только я!

– Глохни! – Жора уже с яростью поднял на него свою растопыренную медвежью лапу.

Увидев ее перед глазами, Антон растерянно осекся и стушевался.

У Шишкова в ответ на ссору братьев отлегло от сердца. Главное, что Наташка не пострадала. Он вдруг почувствовал к ней необыкновенную теплоту. Смело шагнул к жене, но бдительный Пашка остановил его, врезав кулаком в живот.

– Ой-ё-ё! – застонал, скорчившись от боли, Виктор.

– Ты что делаешь, скотина? – Наталья завизжала таким истошным голосом, что все отступили. – Я тебя сама сейчас так распишу! Ногтями!

– Стоять! – невнятно завопил Бутус, однако отстранился.

– Ша-а-а! – басом перекрыл все крики Жора. – Разорались. Отведи их, Пашка, в тихую комнату. У тебя там все готово?

Угодливый Пашка подобострастно кивнул. Вдвоем с охранником они подхватили Шишкова под руки и поволокли его к лестнице в подвал.

– Шушера, – крикнул Пашка Наталье, – ползи за нами сама, пока у меня руки заняты. А то я и тебя… Пощ-щупаю!

В причудливом доме Трофимовых оказался совершенно ординарный, бездарный до отупения подземный этаж. Может быть, где-то за бетонной стеной здесь располагается гараж?

Прямо под шикарной гостиной с огромным узорным камином находился примитивный пыточный бункер, оборудованный бесхитростно и просто. Наверное, образцом для подражания послужили старые советские кинофильмы про ненавистных фашистов. Если сюда поставить железную узкую койку, то получится застенок папаши Мюллера, в котором он допрашивал Штирлица.

Особенно настораживал блестящий металлический хирургический столик на маленьких черных колесиках. Там, на столике, под марлевой накидкой угадывались зловещие инструменты для операций.

Бутус не пошел в бункер, испуганно прислонился справа к дверному косяку. Предусмотрительный Пашка подал кожаное кресло Жоре, но тот увернулся.

– Антон, вы тут без меня. – Он поглядел на часы. – А мне уже пора. Бутуса оставляю вам, а Пашку забираю. Вы тут сами справитесь?

– Ладно, проваливай. – Антон беспечно и с явным удовольствием повалился в глубокое мягкое кресло.

Жора оглядел всех с нескрываемым отвращением, вздохнул.

– Часа через два вернусь, – сообщил он уже в дверях.

Охранник, как видно и раньше занимавшийся заплечными делами, привычно подошел к шкафчику, аккуратно повесил свою кожаную курточку на плечики, надел клеенчатый фартук и стал натягивать тонкие резиновые хирургические перчатки.

– Ты чего? – удивился Антон и с улыбкой показал взглядом на перчатки.

– Опасная работа, – серьезно доложил тот. – Сейчас столько опасных для здоровья болезней передается через кровь. Мало ли что… СПИД, сифилис, гепатит сейчас такой, что сдохнешь еще по пути в аптеку!

– Резина нас от всего спасает, – нервно хохотнул Бутус.

– Ты чего там прячешься? – позвал его жестом Антон. – Бери бабу – и давай сюда, в первые ряды. Согласно купленным билетам.

– Лучше я дверь посторожу.

– Сейчас учиться будешь, – пообещал ему палач. – Я тебя хорошему делу научу.

– Антон, он шутит?

– Почему бы и нет? – радушно улыбнулся Антон. – Так сказать, повышение квалификации. Ты же хочешь стать прокурором? А как прокурору без этого? Учись. Клиентов наших не бойся. Ежу понятно, что с ними будет. Никто твоих учебных оценок не узнает. У нас двоечников нету. А дверь просто прикрой. Чего тут бояться?

– Сперва я тебе покажу на отрывание, – сказал палач. – Потом на отрезание, на зажимание, распиливание… Обжигание, наверное, не сегодня. Не успеем. Вряд ли этот недомерок выдержит.

Шишкову от волнения стало трудно дышать. Железные обручи наручников все туже и туже сдавливали запястья. Он нервно переминался в углу, глядя на хирургический столик, отворачиваясь от поблескивающих инструментов. И вдруг!.. В шкафчике палача за вешалкой с его кожаной курточкой он, кажется, углядел что-то действительно важное…

– Бутус, ты идешь? – снова позвал Антон. – Бери стул и садись. Будет очень интересно. Я тоже вначале не думал, что это можно просто смотреть. Но теперь ничего. Притерпелся! Много нового узнаешь. Про них. – Он кивнул на Шишкова.

– Баба убежит, – снова, пытаясь уклониться, хихикнул Бутус. – Она все время на дверь косится. Дикая. На свободу хочет.