Причина таких изменений отношения заключается в нереалистичном характере данных изображений. Нескольких привлекательных женщин, снимающихся в рекламе, выбирают из тысяч претенденток. Во многих случаях делаются тысячи фотографий выбранной модели. Известно, например, что в журнале Playboy делают около 6000 снимков девушки, появляющейся на развороте. Из этих тысяч фотографий лишь несколько отбирают для разворота и рекламы. А потом эти снимки обрабатывают в фоторедакторе. В результате мужчины видят не то, что есть в действительности, а искусно обработанные изображения самых привлекательных женщин в самых привлекательных позах на самом привлекательном фоне. Сравните эти фотографии с тем, на что смотрел первобытный мужчина, живший в группе не более чем из 150 человек. Вряд ли в таких условиях ему удавалось видеть сотни или хотя бы десятки привлекательных женщин. Однако, будь у него доступ к множеству привлекательных фертильных женщин, он вполне мог бы захотеть сменить партнершу и его преданность реальной спутнице снизилась бы.

У нас те же самые механизмы оценки, которые выработались в древние времена у наших предков. Однако сегодня на эти психологические адаптации воздействуют десятки образов привлекательных женщин, с которыми мужчины ежедневно сталкиваются в нашей визуально насыщенной среде — в интернете, журналах, на рекламных плакатах, телевидении и в кино. Эти образы не соответствуют реальным женщинам в реальной социальной среде. Они, можно сказать, лишают нас адаптаций, выработанных для иных условий поиска партнера. Иногда они способны приносить несчастье, разрушая существующие реальные отношения. Доступ к тысячам объявлений потенциальных партнеров на таких интернет-ресурсах и приложениях, как Tinder, Match.com и OKCupid, может сбивать с толку и заставлять думать, что можно найти кого-то получше, стоит только просмотреть достаточно много вариантов.

Под влиянием этих образов мужчины теряют удовлетворенность и преданность существующим партнершам. Они потенциально вредны и для женщин, так как вызывают бесконтрольное и нездоровое состязание за идеальную фигуру, которая якобы привлекательна для мужчин, но на деле далека от того, что предпочитает большинство. Беспрецедентный уровень распространения расстройств пищевого поведения, таких как нервно-психическая анорексия, а также расцвет пластической хирургии, например абдоминопластика и увеличение груди, в определенной мере зависят от этих медиаобразов. Некоторые женщины идут на немыслимые жертвы, чтобы стать тем, что они считают мужским идеалом. Но к таким последствиям приводит вовсе не создание каких-то новых стандартов красоты. Стандарты женской красоты у мужчин существуют давно, так же как и механизмы соперничества за партнера у женщин, а СМИ просто эксплуатируют их с невиданным и нездоровым размахом.

Какую бы роль ни играла красота тела и лица в мужских предпочтениях, эти качества помогают решить только один набор адаптивных задач, стоящих перед мужчинами, — поиск способных к деторождению женщин и вступление с ними в сексуальный контакт. Однако выбор репродуктивно ценной партнерши не гарантирует, что эта ценность будет принадлежать только одному мужчине. Следующая важнейшая адаптивная задача — гарантия отцовства.

У самок млекопитающих течка обычно наступает через определенные интервалы времени. При этом она нередко сопровождается явными визуальными признаками и сильными запахами, которые привлекают самцов. Сексуальные контакты происходят именно в этот довольно краткий период времени. Однако женщины не посылают никаких генитальных сигналов, свидетельствующих о наступлении овуляции. Также нет убедительных доказательств того, что ее можно определить по изменению запаха. В отличие от большинства других приматов у самок человека существует необычная адаптация — скрытая овуляция[158]. Да, незначительные изменения все же можно заметить: легкое побледнение кожи, более привлекательный тембр голоса и даже повышенная сексуальная возбудимость. Однако скрытая овуляция не позволяет определить репродуктивный статус женщины.

Скрытая овуляция значительно меняет основные правила поиска партнера у людей. Женщины привлекают мужчин не только в момент овуляции, но и на всем протяжении менструального цикла. Скрытая овуляция порождает особую адаптивную задачу для мужчин, снижая уровень достоверности отцовства. Самец какого-либо другого вида приматов, монополизирующий самку на короткий период ее течки, может быть вполне «уверен» в своем отцовстве, хотя и не сознательно. Период, на протяжении которого он должен охранять самку от других самцов и заниматься с ней сексом, весьма ограничен. До и после этого периода он спокойно может заниматься другими делами, не рискуя «приобрести рога».

Первобытные мужчины не могли позволить себе такую роскошь. Наши предки не знали, когда у женщины наступает овуляция. Поскольку сексуальный контакт — не единственное, что требуется человеку для выживания и воспроизводства, мужчины не могли охранять своих женщин постоянно. Чем больше времени мужчина тратил на охрану женщины, тем меньше времени у него оставалось на решение прочих жизненно важных адаптивных проблем. Таким образом, перед ним вставала уникальная задача, неведомая самцам прочих приматов, — обеспечение уверенности в своем отцовстве при скрытой овуляции.

Одним из ее решений был брак или долговременные партнерские отношения[159]. Женатые мужчины получали репродуктивные преимущества по сравнению с другими, значительно повышая вероятность своего отцовства. Неоднократные половые контакты с одной женщиной на протяжении всего менструального цикла повышали шансы мужчины на то, что партнерша будет вынашивать его ребенка. В социальном плане вступление в брак — это публичное создание пары, верность в которой обеспечивается как членами семьи, так и каждым из партнеров. Кроме того, брак дает мужчине возможность изучить характер партнерши и особенности ее поведения и, таким образом, усложнить сокрытие неверности. Эти преимущества брака перевешивали сексуальную свободу холостяков, по крайней мере при определенных условиях.

Первобытный мужчина мог пользоваться репродуктивными преимуществами брака, если имел разумные гарантии того, что его партнерша сохраняет сексуальную верность. Мужчина, который не умел распознавать соответствующие признаки, терял свои преимущества. Тот, кто не мог определить, насколько верна партнерша, рисковал отдать годы жизни и большое количество ресурсов на воспитание чужих детей. Таким образом, мужчины, не обращавшие внимания на возможность половой связи своих жен с другими мужчинами, не имели репродуктивного успеха.

Наши предки-мужчины решали эту уникальную адаптивную задачу, стараясь найти в потенциальном партнере качества, повышающие их шансы на отцовство. Помочь в этом могли по крайней мере два предпочтения: девственность партнерши до брака и ее сексуальная верность в браке. До изобретения современных контрацептивов девственность в определенной степени служила гарантией будущего отцовства. Если исходить из того, что склонность женщины к целомудренному поведению не пропадает со временем, то ее девственность до брака служит признаком будущей верности супругу.