Десятое любовное заклятие, которое Ребекка наложила на Локлэнда, было записано в гримуаре Марии, но она поклялась никогда его не использовать ни для одной посетительницы, сколь бы ни было велико ее отчаяние, и, уж конечно, не пользоваться им самой. Это заклятие, написанное кровью, обнажает сокровенные чувства человека. Его магическое воздействие нельзя отменить без тяжелых последствий. Заклятие № 10 чрезвычайно опасно, как всякая древняя магия. Оно взывает к стихийным силам, способным обратить сердце возлюбленного в камень, если будет сделана малейшая ошибка при обращении к ним, а при неверной дозировке его ингредиенты могут иметь разрушительные последствия. Ханна сделала все возможное, чтобы устранить последствия заклятия, наложенного Ребеккой, но почти безрезультатно. Противоположность любви – ненависть, именно она переполняла сердце Томаса Локлэнда, когда он сжег дом Ханны. Считается, что десятое заклятие нельзя отменить, а так быть не должно: совершенно необходимо, чтобы все сущее и будущее менялось.

* * *

Зима 1680 года прошла в тяжелой работе. Уже в четыре часа дня темнело, становилось так холодно, что тарелка, когда на нее бросали кусок хлеба, звенела. Люди напяливали на себя всю одежду, какую имели. Это было неподходящее время, чтобы разыскивать Джона Хаторна в округе Эссекс, и Мария решила оставаться в снятом ею жилье, пока погода не переменится к лучшему. Она сблизилась со своей хозяйкой миссис Хенри. Обе были одинокими женщинами, готовыми открыть дверь любому, кто нуждался в их помощи. Таланты Марии было трудно скрыть, и очереди желающих к ней попасть становились пугающе длинными. Одним она рекомендовала положить пару яиц под кровать, чтобы очистить испорченную атмосферу, но ни в коем случае их не есть, другим – использовать семя черной горчицы, чтобы отогнать кошмары, третьим – давать слабосильным в постели мужьям питье с уксусом и кормить их каштанами и устрицами, чтобы разжечь желание, четвертым, чьи мужья ходили на сторону, – Чай верности. Некоторые женщины приходили за средством, приготовляемым из чеснока, соли и розмарина, – самым древним снадобьем, чтобы отвадить зло. Многие нуждались в различных видах завариваемого Марией чая, который она готовила ночью при свете фонаря. Чай от лихорадки состоял из ягод лавра, имбиря, корицы, тимьяна и майорана. Чай от хандры приготовлялся из ромашки, иссопа, малинового листа и розмарина. Любимый Марией Бодрящий чай по старинному рецепту Ханны выдавался изо дня в день целыми горшками.

Миссис Хенри видела в Марии целительницу, а не ведьму, и навсегда сохранила к ней благодарность за ландышевый чай, которым Мария ее напоила, когда сердце пожилой женщины однажды ночью билось так сильно, что она упала в обморок. Миссис Хенри клялась, что если бы не это целебное средство, она бы уже лежала в могиле. Она распахнула свое сердце для Марии и ее очаровательной малышки и всегда была рада поделиться собственными рецептами.

Мария призналась, что ищет мужчину, как и многие другие женщины, брошенные мужьями и отцами, которые, прибыв в Новый Свет, обещали вызвать их сюда, а затем исчезали в городах или необжитой местности. Для миссис Хенри в этом не было ничего нового: множество женщин в Бостоне искало своих мужчин. Повсюду – на фонарных столбах и рыночных прилавках – можно было прочесть объявления с описаниями пропавших мужей, иногда даже лицезреть их изображения, неумело, но старательно исполненные покинутыми женщинами. Благодаря своему дару Мария часто видела, где находились пропавшие мужчины, когда ставила кастрюлю с водой для гадания. Она сообщала женщинам их адреса, хотя большинство людей вовсе не желало быть найденными.

Однако, несмотря на все старания, Мария никак не могла углядеть Джона Хаторна ни в воде, ни в черном зеркале, которое бережно хранила завернутым в кусок синей фланели. Ханна объясняла ей, что, когда глядишь в зеркало, видишь там не то, что хочешь, а то, что должна увидеть. Джон не появился ни разу. Она видела его только в чертах дочери: широкий рот, высокие скулы, длинные руки и ноги, особая манера смеяться, откинув назад голову, в точности как ее отец, когда он входил в бирюзовую воду с ощущением, что мир – это чудо.

* * *

Именно миссис Хенри направила Марию в Салем. Это случилось, когда пришла весна и минул год со дня рождения Фэйт. На улицах таял лед, и, как всегда в эту пору, гавань была полна кораблей. Гость пансиона миссис Хенри, возвращавшийся из Лондона, упомянул, что держит путь домой, в округ Эссекс.

– Сколько там народу в этом округе? – сказала миссис Хенри Марии. – Возможно, он знает твоего мужчину.

Мария принесла джентльмену тарелку печеных яблок в глазури, ставших прекрасным завершением его обеда, и спросила, не знает ли он человека по имени Джон Хаторн. И в самом деле, в Салеме жил хорошо известный судья с таким именем, человек весьма богатый.

– Это поселение с очень строгими порядками, пуритане установили их не только для себя, но и для остальных.

Однако Марию это не страшило, и она поблагодарила постояльца за ценные сведения.

– Похоже, я теряю кухарку, – посетовала миссис Хенри, увидев выражение лица Марии, по которому легко было предсказать будущее, даже не обладая провидческим даром.

В ту ночь Мария долго не могла заснуть. Когда наконец задремала, ей приснился корабль в открытом море. Во сне она сжимала в руках свой гримуар, раскрытый на странице, на которой были раскиданы звезды, составляя некое подобие небесной карты. Понять ее смысл она не могла и чувствовала себя такой же одинокой и брошенной, как в снежном поле, где ее нашла Кадин и уселась на край корзинки, не желая покидать младенца. Но во сне Мария не была одинока: рядом, словно наяву, сидела Ханна, такая, какой была в последний день, проведенный ими вместе. Корабль куда-то несло в огромном бесконечном море, но присутствие Ханны создавало уют даже во сне.