Единственный сын Светланы и Морозова Иосиф родился через две недели после Дня победы. Она утверждала, что его имя вовсе не является попыткой сделать приятное отцу, просто обоих дедушек мальчика звали Иосифами. Светлана привезла сына к дедушке на кунцевскую дачу только в августе. Это случилось как раз в тот день, когда американцы сбросили бомбу на Хиросиму. «Все были заняты этим сообщением, и отец не особенно внимательно разговаривал со мной. А у меня были такие важные — для меня — новости. Родился сын! Ему уже три месяца, и назвали его Иосиф… Какое значение могли иметь подобные мелочи в ряду мировых событий, — это было просто никому не интересно…»

Теперь Светлана очень мало общалась с отцом. Когда она звонила, он мог сказать: «Я занят!» и бросить трубку, и ей требовалось несколько недель, чтобы набраться храбрости и позвонить снова. Светлана и ее муж продолжали учебу в университете, маленький Иосиф жил, в основном, в Зубалово с двумя нянями: Александрой Андреевной и няней, которая вырастила маленькую Гулю, дочь Яши. Большинство советских женщин в то время не имели возможности растить маленьких детей. Элита пользовалась услугами нянь, простые люди — яслями, где детей оставляли с утра понедельника до вечера пятницы. Еще некоторые отправляли детей к бабушкам. Так что Светлана очень легко забыла, как горько она переживала постоянное отсутствие матери в детстве. Родственники Светланы говорили о ней очень коротко: «Она не была сердечной матерью», — но всегда добавляли, что ей негде было научиться, какой должна быть хорошая мать.

Во многих отношениях Морозов был очаровательным молодым человеком, и их брак со Светланой складывался хорошо. Десятилетия спустя Светлана вспоминала, какой простой была жизнь и как они были счастливы, когда были студентами. В то же время в будущем она расскажет своей дочери Ольге, что ее первый муж так злился, что начинал орать на нее и рвать на себе рубашку.

В октябре Светлана послала Сталину фотографию сына, и он в ответ прислал ей мандарины в подарок. Первого декабря, через полтора года после того, как она вышла замуж, Светлана писала отцу, который, как обычно, отдыхал в Сочи.

Здравствуй, мой дорогой папочка!

Я никогда не была счастливее, чем сегодня, когда получила твое письмо и мандарины… Я жду тебя в Москве, и надеюсь, что ты еще пришлешь мне такое же доброе письмо, каким было это. Целую тебя, мой дорогой папочка!

Светлана отчаянно пыталась восстановить отношения с отцом. Кажется, в семейной жизни у нее тоже появились проблемы. Ей скоро должно было исполниться двадцать, а брак оказался совсем не таким, как она ожидала. Когда Светлана была расстроена, она всегда стремилась найти эмоциональную поддержку у отца.

Безусловно, было множество причин, по которым Светлана рассталась с Григорием, но, по словам ее подруги Марфы Пешковой, главной была одна — многочисленные родственники, которые все время были вокруг и все время обращались с просьбами: помочь получить квартиру получше, устроить детей в элитную школу или в институт. Ее двоюродный брат Владимир Аллилуев считал Морозова беспринципным человеком: «Из-за мужа Светланы в квартире все время было полно его друзей, и он постоянно о чем-то ее просил. Светлане буквально приходилось прятаться от всего этого по углам». Она по-прежнему чувствовала себя скованно в большой компании и, вполне вероятно, что Владимир точно описывает ее состояние: она пыталась стать тенью в своем собственном доме.

В Кремле ходили слухи о том, что Сталин приложил руку к тому, чтобы расстроить брак своей дочери, но сама Светлана это всегда отрицала. Главная проблема была совсем в другом. Ей было всего девятнадцать, когда родился сын, и вскоре она уже была беременна снова. Она утверждает, что сделала три аборта за три коротких года своего первого брака. Операции были очень болезненные. Это может показаться ужасным, но долгое время в Советском Союзе аборты были единственным способом контрацепции, пока не были запрещены вместе с гомосексуализмом после того, как в стране произошел резкий спад роста населения. Но, несмотря на запрет, аборты все равно делали. Когда Светлана серьезно заболела после неудачного прерывания беременности, она решила уйти от мужа. Она сказала Морозову, что возвращается в Кремль и забирает с собой Иосифа.

Годы спустя, она писала своей подруге Розе Шанд:

Честно говоря, сейчас — став за много лет поисков намного опытнее — я могу сказать тебе: я должна была остаться с моим первым мужем. В нем не было ничего плохого. Мы были такими молодыми — такими глупыми — просто не знали многого про эту чертову жизнь. И это всегда я была недовольна и стремилась куда-то бежать и искать «что-нибудь получше».

Утешая другую подругу, которая тоже пережила развод, Светлана вспоминала:

Я никогда не привыкала к семейной жизни, поэтому мне было легко ее прервать. Но после разрыва я все равно чувствовала себя одинокой и делала много ошибок, сразу пытаясь найти замену утраченной половинке… какой молодой и глупой я была!

Семейная жизнь Светланы и Морозова закончилась в 1947 году. Процедура развода в Советском Союзе была несложной. Она включала в себя два этапа: вначале пара подает заявление в районный суд, и через месяц их разводят. Но для бедного Морозова все было еще проще. В один прекрасный день его просто не пустили в Дом на набережной. Брат Светланы Василий взял все дело в свои руки. Когда в СССР пара вступала в брак, в паспортах проставляли штампы, свидетельствующие об этом, и вписывали имя супруга. В случае развода ставился еще один штамп. Василий взял паспорта Светланы и Морозова и попросту сделал так, чтобы стоящие в них штампы начисто свели. Паспорта были чистыми, как будто никакого брака вовсе не было.

Сталин был доволен этим разводом. Он построил новую дачу на Холодной речке, неподалеку от Гагр в Абхазии, и приказал построить маленькую дачу рядом — для Светланы. Она приехала к нему. Отец и дочь впервые за долгое время были вместе.

Сталин придерживался своего обычного расписания: вставал в два часа дня, обедал в десять вечера. Светлана вспоминала, что с соседних дач к нему приходили Жданов, Берия, Маленков. Обед обычно длился часов до четырех утра. Для Светланы эти мероприятия всегда были мучительны. Подростком она часто становилась объектом отцовских шуток. Заметив, что, услышав какое-нибудь грязное высказывание, она потихоньку выбирается из-за стола, он кричал: «Товарищ Хозяйка! Почему вы бросаете нас, бедных темных существ, не указав нам никакого пути? Теперь мы не знаем куда идти! Ведите нас! Покажите нам дорогу!» Эта шутка, пародирующая известное высказывание «Товарищ Сталин указывает нам путь», развлекала его годами. Но теперь совместные обеды угнетали ее еще сильнее. Сталин заставлял своих товарищей выпивать под бесконечные тосты — он говорил, что хочет послушать, не скажут ли они пьяные что-нибудь, что скрывают трезвыми. Каждый вечер кончался тем, что охранники доставляли по домам пьяных «дорогих товарищей». Как вспоминала Светлана, порой кто-нибудь уединялся в туалете, чтобы проблеваться.

Когда они с отцом оставались наедине, ей было трудно найти тему разговора — разве что еда, которую подавали на обед или растения в саду. Она избегала говорить о людях, опасаясь, что скажет что-нибудь, что вызовет подозрения отца. Она никогда не знала, что сказать или, что более важно, о чем не говорить. Поэтому ей было легче читать ему вслух.