Дэниел, прищурившись, посмотрел на нее с подозрением, потом пожал плечами.

– Я не очень-то склонен верить вам, но любая передышка принимается с благодарностью. Только, пожалуйста, не спешите ложиться в постель, – добавил он небрежным тоном. – Мне надо кое о чем поговорить с вами.

Эрика надеялась, что никто не заметил, как у нее вспыхнули щеки. В свете того, что произошло прошлой ночью, она усмотрела в предложении капитана нечто слишком интимное, хотел он того или нет.

– Нельзя ли подождать с этим до утра, капитан? Я, право, не помню, чтобы чувствовала себя когда-нибудь такой усталой, как сегодня.

Маккалем снова пожал плечами.

– Если вы передумаете, то знаете, где меня найти.

– Идите курить ваши сигары, джентльмены.

Эрика встала, сделала грациозный реверанс и была обрадована тем, что Шон из любезности тоже встал. Было бы очень мило со стороны капитана, если бы он поступил так же, однако она нашла недостаток вежливости с его стороны в какой-то мере даже утешительным. Нет, он явно неподходящий кандидат в мужья для Сары. Ему суждено плавать по морям, за много миль от цивилизованных стран, а вовсе не жениться на гувернантке из Бостона.

Эрика могла бы назвать не менее полудюжины основательных причин для своей прогулки при луне этой ночью. Не говоря уже о том, что это полезно для здоровья и приятно для чувств, романтическая обстановка побудила бы ее с любовью думать о Джеке – и в конечном счете простить его.

Если бы ей довелось при этом повстречаться с капитаном, она узнала бы, о чем он хочет с ней поговорить. У нее самой есть, по крайней мере, две темы для разговора с ним: поведение Полли и преданность Маккалема морю.

Существовали только две причины не ходить на прогулку. Первая – самая простая: капитан мог объяснить ее появление желанием повторить «ошибку» прошедшей ночи. Вторая казалась более сложной: у Эрики и в самом деле могло возникнуть такое желание. Значит, идти не следует, независимо от того, сколько вполне приемлемых причин для прогулки под луной она могла изобрести.

Но Эрика слишком хорошо себя знала, чтобы не понимать, что пререкания с самой собой бесполезны. Поэтому она облачилась в строгое коричневое платье, исходя из чисто теоретического предположения, что поводом для безрассудного поступка послужила главным образом прозрачная ночная рубашка. Если их с капитаном дорожки пересекутся, тот сразу уяснит себе, что обстоятельства в корне переменились. Если же она капитана не встретит, то тем полнее сможет погрузиться в приятные мысли о возлюбленном Джеке.

Но едва Эрика подошла к тому месту, где они с капитаном целовались, сердце у нее так и запрыгало, а когда она увидела рядом с расстеленным на песке одеялом корзину с торчащим из нее горлышком бутылки, девушку окатила туманящая голову волна предвкушения.

– Вы запоздали. И слишком нарядно оделись, – послышался у нее за спиной знакомый голос.

Эрика быстро обернулась и увидела перед собой сверкающие темно-синие глаза. Она вспыхнула и отступила на шаг.

– Почему вы всегда такой грубый? Мало того, бесцеремонный! Вы сказали, что вам нужно о чем-то со мной поговорить. Наверное, мне не следовало полагаться на слово моряка.

– Я ожидал поощрения, а не милостыни. Я велел Полли надеть рубашку, так? И я учил близнецов плавать. Где же ваша благодарность, женщина?

– Мое общество и есть благодарность – смягчив улыбкой резкость тона, ответила Эрика. – Ну что, давайте присядем и поговорим? При условии, что вы будете сдержанны.

Капитан наблюдал за тем, как она устраивается на одеяле, чопорно закутывая ноги подолом юбки.

– Хотите вина? – спросил он.

– Разумеется, нет.

Усмехнувшись, он растянулся на одеяле рядом с Эрикой и подпер голову рукой.

– Говорите.

Эрика вздохнула и начала:

– Вы упомянули Полли. Она выглядела такой хорошенькой сегодня за обедом. Но у меня есть сомнения насчет того, как она одевается обычно.

– Ей нет необходимости носить нарядные платья здесь, Эрика. Штанишки до колен и рубашка более практичны.

– Она не будет жить здесь всегда. Как вы полагаете, обратит ли на нее внимание хоть один юноша…

– Я не хочу, чтобы юноши обращали на нее внимание, – перебил Эрику капитан. – Вы же сами уверяли меня, что она может одеваться как мальчик еще целых десять лет.

– Это нехорошо.

– Она еще ребенок.

– Ребенок, усваивающий дурные привычки. Вы не в силах изменить природу, капитан. В скором времени тело Полли приобретет женственные формы. Я уверена, что вашим мужчинам это понравится.

– Ну и?..

– Она по-прежнему будет приплывать на шхуну, совсем мокрая и почти не одетая, станет подниматься на борт по канату…

– Вы сказали достаточно, – проворчал он. – Я приму это к сведению. Что еще?

– Мой отец, – заговорила Эрика, улыбаясь по поводу его раздражения, – реагировал таким же образом, когда один юноша проявил внимание ко мне. Я очень хорошо помню этот случай. Дэвид Уотсон принес мне цветы, а отец прогнал его с крыльца.

– Потому что понимал, что нужно этому вашему Уотсону, – подхватил Дэниел. – Я не хочу, чтобы у мужчин возникали подобные мысли насчет Полли.

– Она хорошенькая девочка, капитан. Боюсь, это неизбежно.

– Верно. В определенных случаях между мужчиной и женщиной происходит неизбежное.

Маккалем приподнялся, уложил Эрику на спину и, наклонившись над ней, потянулся губами к ее губам.

– Я люблю Джека, – запротестовала она, прежде чем их губы соприкоснулись.

– Я понимаю.

Эрика отпрянула и села.

– До того как вы меня поцелуете, вам надо кое-что узнать.

– Это было бы любопытно.

– Это очень важно, иначе может возникнуть взаимное непонимание. Я люблю Джека всем сердцем, но сейчас я на него обижена, потому что он не приехал, чтобы спасти меня.

– Спасти вас? От меня?

– В известной степени, – призналась она. – Он знал, что я еду сюда, чтобы уговорить вас жениться на Саре. Но он также знал, что вы одинокий привлекательный мужчина и можете позволить себе вольности по отношению ко мне.

– И он не возражал против вашей поездки?

– Я ему не сказала…

– Так я и знал!

– Я не сказала ему лично, однако оставила записку. – Эрика поморщилась оттого что ей пришлось признать свою вину. – Я понимаю, что создала у вас впечатление, будто бы он дал согласие.

– Впечатление?

– Вы хотите поцеловать меня или нет?