— Я уже сказал твоим уродам, что ничего не знаю, — он сплевывает наполнившую разбитый рот кровь прямо к ногам Эда. Тот морщится и брезгливо делает шаг назад. — Они не смогли меня расколоть и вызвали «пса», — мужчина старается смотреть в глаза обидчику, но проваливается в их зеленый омут.

Эд смеется уголками глаз на такие смелые речи. Как часто его называют псом? Он почти привык к этой кличке. Каждый пытается убедить его, зверя, в своей силе и не виновности, но Эд знает, чувствует тонкую ложь, разбавленную болью и ужасом перед неминуемой смертью. Палач знает свою работу, знает, как развязать язык, научился за долгие годы практики. Эдуард цыкает зубами, скалится белоснежной улыбкой, встаёт напротив мягкого и уже такого податливого тела, достаёт любимую игрушку из заднего кармана джинс. Лезвие мигает холодной сталью, нож плавно раскрывается и ложится в руку хозяина, впиваясь камнем в ладонь, здоровается. Эд сливается воедино со своей игрушкой. Плавно подносит к лицу блестящее лезвие, показывает свое орудие пыток.

— Я ничего не знаю, — кричит в испуге мужчина, дергает ногами в панике перед новыми пытками. Ноги только предательски скользят по гладкой и мокрой плитке. Он старается отвести до упора голову от приближающегося оружия. — Ты гребаный ублюдок. Я все равно ничего не скажу, — паника захватывает сознание и грозит унести в темноту.

— Хм, — дергает уголки губ Эд, — зря ты так, очень зря.

У него теплится только одно желание — как можно быстрее покончить с делом и убраться из этих давящих стен. Головная боль отражается в затылке. Ненависть к самому себе гонит эту боль по кругу и оставляет расплавлять виски. Эдуард упирается кончиком ножа в голую, уже покрытую гематомами грудь. Приноравливается, примеряет лезвие к теплому телу, чуть надавливает, пускает первые алые бусины крови. Мужчина широко распахивает глаза, нежно голубые, замечает Эд. Кричит, его голос отлетает от обшарпанных стен и разбивается хрипом. Палач кривится от крови, но вида не подает. Втягивает железный запах, ведет языком по небу, размазывает этот вкус. А сам мечтает о воде, которая смоет всю грязь, о доме, который скроет от ненавидящих его глаз и о сне, который хоть ненамного, но подарит свободу. Эдуард поднимает лезвие к связанной руке мужчины, кончиком подцепляет вздутую, синюю вену и, как портной, искусно распарывает вдоль жизненный сосуд. Кровь хлещет бурным потоком, а крик закладывает уши.

— Урод, — только и вырывается из кривых уст жертвы.

Эд следит за яркой струйкой, которая стекает на пол и расползается змеями в разные стороны, затекает в щели плитки. Эд не останавливается, не дает передохнуть. Сразу цепляет вторую вену, не обращает внимание на бесполезное сопротивление мужчины. Крики переходят в хрип. Жизнь медленным потоком уходит из хозяина.

— Прекрати, — тихо рычит пленник, молит о пощаде. Он начинает задыхаться и хватать спертый воздух. Чувствует, как холодное острое лезвие вспарывает кожу, жжет вены огнем.

— Говори, откуда! — тихо просит Эд практически по-хорошему.

Он присаживается на корточки у самого лица мужчины. Отключенные эмоции не терзают, поэтому Эд надавливает пальцами на порезанную руку. Заставляет кровь бежать быстрее и уже, как сумасшедший, сам любуется этими кровавыми переплетениями.

— Якутия. Он из Якутии! — последнее, что слышит парень, перед тем как мужчина теряет сознание.

Эдуард поднимается, разминает окаменевшие мышцы, смотрит на дело рук своих. Брезгливо вытирает лезвие ножа о штаны обмякшего тела и поправляет свою черную футболку. Убирает любимую игрушку, радуется результату, отходит к двери и забирает куртку. Чувствует скорую свободу. Дело сделано, и хозяин может им гордиться. Дверь громко открывается, и перед ним стоят все те же ребята.

— Уберите тут все, а я домой, — кидает он им и направляется к лестнице.

Как только дверь закрывается, Эд оживает, распускает крылья свободы и оставляет за спиной весь ужас, который он натворил. Эд быстро поднимается вверх, выходит из подвала и набирает полную грудь ночного воздуха. Практически бежит к мотоциклу, чтобы быстрее провалиться в сон без кровавых сновидений.

***

—

Это наш сотрудник, — продолжает Эд, когда сбрасывает с себя пелену воспоминаний. — Он возглавляет филиал в Якутии. Каким-то способом, скорее всего не без помощи третьих лиц он узнал, как мы отмываем деньги, и что большая часть дохода у тебя идет из Америки. Вот он и хотел слить эту информацию твоим конкурентам,

— Эд откидывается на спинку стула и стряхивает с колен невидимые пылинки. — Теперь они суют свои носы туда

, куда не нужно, и мы пока не знаем, удалось ли кому-то что-то разузнать, — парень сидит в полном спокойствии, потягивает ром, облизывает приятный вкус с губ.

—

Где он? — задает вопрос Сергей, совсем позабыв о выпивке.

—

Ребята привезли его сюда, но он пока молчит. Они тихонечко пытаются его разговорить, но без твоих указаний мы не давим.

—

Я поговорю с ним сам в четверг, — Сергей ставит на стол бокал с ромом, так и не сделав глоток. Мужчина встает и отходит к окну, смотрит вдаль на металлические небоскребы. Ситуация, и правда, непростая, и если вовремя не устранить проблему, то сидеть им пожизненно срока так три, не меньше.

Он разворачивается к другу, смотрит в спокойные глаза без грамма тревоги.

— Нам самое главное узнать, как далеко ушла информация, кто теперь знает в Америке и что может грозить Анне Львовне.

Сергей смотрит пристально и получает понимающий кивок. Эд знает, что вот как раз ее Сергей и не вправе подставить.

Глава 15.

— Помирились! Вот это новость, — голос Нади ликует. Аня даже представляет, как подруга ежится с трубкой телефона в руке от восхищения. — Я хочу все знать!

Только Аня открывает рот, как возглас подруги прерывает ее.

— Нет, молчи, расскажешь при встрече, — Надя немного молчит, явно что-то придумывает. — Давай встретимся в нашем кафе. Нет, нет, мы идем в бар. Это надо отметить! — ставит точку Надя.

Аня лишь возмущенно фыркает, ну, ничему ее жизнь не учит.

— Я не буду с тобой спорить! Знаю, это бесполезно. Пожалею свои нервы, — смеется в трубку Аня. — Говори, когда и куда.

— А твой-то теперь тебя отпустит? — язвит Надя, пытаясь уколоть.

— А я его буду спрашивать? — дразнится Аня, потом отвечает уже серьезно. — Сергей приезжает к одиннадцати. Я хочу быть дома еще до его возвращения. Ты меня поняла? — грозно. — Мне хватило с лихвой. И давай без приключений.

— Я тебя не узнаю. Послушная и такая унылая жопа. Фу, как скучно, — хохочет внаглую Надя. — Ладно