– Ты уверен, что это здесь? – спросила я у Васи.

Он кивнул, указывая на две молоденькие березки, служившие ему ориентиром. Я их тоже вспомнила. И вот как раз те кусты. К сожалению, фонарик мы потеряли.

Словно в помощь нам из-за туч выплыла полная луна и осветила местность. Следы шин отчетливо виднелись на примятой траве.

– Ну и сволочь же твой бывший, – заметил Вася. – Не понимаю, Маринка, как такая баба, как ты, за этого козла могла замуж выйти?

Теперь я тоже это не совсем понимала (можно было и другого подыскать, чтобы избавиться от родительской опеки), как не понимала и того, как мы теперь доберемся до дома. Следующая электричка – только утром.

Мы снова опустились на траву. Радовало только то, что спасенный парень понемногу приходил в себя. Вася дружески похлопал молодца по спине и спросил, как его зовут.

– Алик, – ответил тот.

– А меня – Вася. А это – Марина Сергеевна.

Представление по имени-отчеству в той обстановке, в которой мы знакомились, показалось мне нелепым, и я расхохоталась. Смеялась я так заразительно, что вскоре мы все трое с хохотом катались по траве.

Когда мы наконец пришли в себя, Алик поинтересовался, кто мы такие.

– Да вот, просто проходили мимо, – неопределенно ответил Вася. – Увидели, как тебя завалило, решили помочь. Ведь ближнему помогать надо, так?

– Так, – сказал Алик, внимательно нас разглядывая.

Наверное, ему не каждый день приходилось видеть проходящих мимо женщин с автоматами на шее.

– Вы на машине? – спросил Алик.

– Были на машине, – ответил Вася. – Видишь следы? Но машина тю-тю.

– А… – протянул наш новый знакомый. – А наша, наверное, вместе с домом взорвалась.

– Наверное, – кивнул Вася.

Послушал бы кто наши разговоры при полной луне.

– Какие будут предложения? – спросил Вася.

– Может, позаимствуем у кого тачку? – предложил Алик. – При виде нас, то есть вас… – Он кивнул на висящий у меня на шее автомат.

– Не годится, – покачал головой Вася. – Мы люди законопослушные.

Алик расхохотался, услышав Васин ответ. Прислушался. Опять несло какую-то машину. Не сговариваясь, мы нырнули в ближайшие кусты.

Вглядываясь в темноту, Вася шепотом сообщил, что, пожалуй, это «девятка». Алик с ним согласился.

– Твоего совесть замучила? – прошипел Вася.

Алик спросил, о чем речь. Вася вкратце обрисовал ситуацию.

Фары осветили местность. Вася первым поднялся из кустов и пошел навстречу машине; он во всю глотку орал, что Женя сволочь и мерзавец. И тут из Жениной машины вылезли двое незнакомых мужчин со стволами наперевес и дали очередь по безоружному Васе. Художник рухнул на землю.

Я раньше не знала, что во мне живет зверь. Издав воинственный клич, подобный тому, который издает рысь, бросаясь в атаку, я сорвала с шеи оружие. Я палила до тех пор, пока не кончились патроны. Потом воцарилась мертвая тишина, от которой звенело в ушах.

Затем до меня донеслись крики людей, но они кричали в деревне. Где-то вдалеке промелькнул голубой огонек милицейской мигалки.

А дальше уже действовал Алик. Он до сих пор тихо сидел в кустах, а тут вскочил, схватил меня за руку и потащил к машине. Закинув меня, точно мешок, на заднее сиденье, Алик прыгнул за руль и подал назад. Резко развернулся и погнал, не разбирая дороги.

Я не знаю, была ли за нами погоня. Впрочем, кто мог за нами гнаться? Менты, пожалуй, не успели сообразить, куда мы умчались. Да и какая техника у сельских стражей порядка?

Значит, в деревне есть телефон, значит, их кто-то вызвал? Но станут ли менты гоняться за вооруженными преступниками, каковыми нас, наверное, считают? Я надеялась, что они ограничатся расследованием причин пожара.

– Ты как, Марина? – спросил Алик, выжимавший из «девятки» все, на что та была способна.

Я заметила дырки в лобовом стекле, потом осознала, что до сих пор сжимаю в руках автомат. И тут до меня дошло, что Васи больше нет…

Я зарыдала и никак не могла успокоиться.

Теперь пришел черед Алика приводить меня в чувство. Он свернул на какую-то проселочную дорогу и остановился. Перебрался на заднее сиденье, обнял меня и прижал к груди. Алик пытался объяснить, что Васе все равно уже ничем не помочь и что сам Вася хотел бы, чтобы спаслась я, но я все равно рыдала.

Потом мы снова тронулись в путь. Перед этим Алик куда-то выбросил мой автомат. Наконец потом мы остановились и вылезли из машины, прихватив с собой сумку с термосом, из которого Алик поил меня горячим чаем. Несколько минут спустя Алик каким-то образом отключил сигнализацию «Жигулей», стоявших у какого-то пятиэтажного дома. Миновав несколько улиц, Алик снова остановился и спросил, где я живу. Бросив машину в одном из старых дворов на Петроградской, он повел меня к нашему дому. Я поняла, что мой спутник неплохо знает район.

И вот мы наконец звоним в нашу квартиру.

Анна Николаевна и Ольга Николаевна еще не ложились. Сережку сморило, но сейчас он поднялся и, увидев меня, раскрыл рот. Кот вышел, лениво потягиваясь. Ольга Николаевна помогла мне раздеться, потом уговорила принять душ. Алик же спросил, нет ли у нас чего-нибудь выпить.

Анна Николаевна налила чего-то крепкого ему, а потом мне. Я ничего не соображала, продолжала рыдать и вспоминать Васю. Алик что-то говорил старушкам Ваучским и Сережке, но я не разбирала слов. Ольга Николаевна довела меня до кровати и укрыла, как ребенка.

Я мгновенно провалилась в сон.

4 июля, суббота

Всю ночь мне снились кошмары, я даже вскрикивала. Кто-то меня укрывал и гладил по волосам. Я рыдала и снова засыпала. И снова меня преследовали во сне какие-то чудовища, которые гнались за мной по пятам, а я отстреливалась, отстреливалась, пока не кончились патроны. Я должна была спасать Сережку, Васю, Ивана Петровича, Ольгу Николаевну и Анну Николаевну… Они все почему-то стояли за моей спиной, безоружные и неспособные защищаться. А я орала: «Убью вас всех, гадов!» – и вдруг у меня в руках появился новый автомат, и я снова стреляла, пока не кончились патроны. А потом мы убегали от этих чудовищ по каким-то ухабинам и лабиринтам, меняли машины, и я сама сидела за рулем, мигом научилась водить машину. А затем мы, наконец, убежали от врагов – и я погрузилась в глубокий сон. Но это было уже утром.

Я проснулась. Меня трясли за плечи Ольга Николаевна и Сережка.

– Мама, вставай!

– Мариночка, уже первый час! Тебе же на работу сегодня.

Голова раскалывалась. Подушка была еще влажной от слез. Ночная рубашка и волосы взмокли от пота. Простыня сбилась в какой-то ком, наверное, я металась во сне. Я провела ладонью по глазам и села на кровати. Откинула со лба мокрые растрепанные волосы.