Несколько минут спустя к митрополиту Платону вышел один из членов Военно-революционного комитета В. И. Соловьев. Разговор с ним получился коротким.

— Здравствуйте, — начал он, — Военно-революционный комитет поручил мне переговорить с вами. Что угодно?

— Я пришел с приветом… с Богом, со Христом. Между нами Христос… Я хочу говорить о любви, — волнуясь, начал митрополит. Переведя дыхание, продолжил: — В настоящее время, когда здесь льется кровь, когда стон несется по нашей земле, когда ужасом наполняется страна, Священный собор не может молчать, и он послал меня к вам во имя братолюбия, во имя московских святынь, на которые ныне летят бомбы. Во имя ни в чем не повинных людей, женщин и детей призываю вас к братолюбию, к прекращению братоубийства.

Соловьев холодно слушал, сев на ближайший стул и предложив сесть митрополиту. Выдержав паузу, сказал:

— В кровопролитии виноват Комитет общественной безопасности. Он не желает признавать своего поражения и подчиниться единственной законной власти — власти Советов, власти народной. Идите к ним и с ними разговаривайте. Как только юнкера сложат оружие, мы прекратим обстрел.

— Я прошу вас, прошу вас, — взволнованно проговорил митрополит, медленно опускаясь на колени, — прекратите огонь, прекратите кровопролитие… Не надо смертей… В городе ужас… Когда все это кончится?

Соловьев подхватил митрополита и усадил на стул.

— Успокойтесь, — сказал он. — Мы предложили юнкерам сдаться, ждем ответа…

— Но они, — перебил митрополит, — они могут не сдаться? Могут побояться расправы? Что тогда?

— С нашей стороны расправы не будет. А юнкера вот что делают: днями они в Кремле захватили в плен солдат, вывели их к памятнику Александру II, выкопали яму, перестреляли и сбросили их туда. Наши красногвардейцы и солдаты озлоблены. Но обещаем: если юнкера сдадутся, мы не тронем их.

— Что же с Кремлем? Говорят, его методически расстреливали из орудий. Святыни разрушены, осквернены, разграблены.

— На Успенский собор не было направлено специальных ударов. Пострадал только Чудов монастырь.

— Можем ли мы пройти в Кремль?

— Это было бы возможно, но по пути туда вы подвергнетесь опасности попасть под выстрелы.

— Что же… нам возвращаться?

— Да, идите домой, — прозвучало в ответ, и беседа была завершена.

Делегация по возвращении из ВРК прибыла на Собор, где шло пленарное заседание. Рассказ об увиденном и услышанном лишь утвердил соборян в мысли, что надо спешить с восстановлением патриаршества.

В течение нескольких последующих дней членам Собора удалось выработать порядок избрания патриарха и путем тайного голосования в трех турах определить трех кандидатов на патриарший престол. Имя Сергия было внесено в записках соборян, но какого-либо существенного количества голосов ни в одном из туров он не набрал и выбыл из борьбы задолго до финала. Победителями же предварительного голосования стали архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Арсений (Стадницкий) и митрополит Тихон (Белавин).

4 ноября 1917 года, когда в Москве большевики окончательно победили и заняли Кремль, Собор принял Определение о восстановлении патриаршества. На следующий день, в воскресенье, были назначены торжественное богослужение и выбор патриарха по жребию из трех намеченных кандидатов. Кстати, в данном случае соборяне воспользовались способом и обрядом избрания патриарха, предложенным епископом Сергием еще в 1905 году, когда он писал: «После определения трех кандидатов… и утверждения их Собором пишутся три имени — каждое на отдельном листочке бумаги, листочки кладутся в чашу на патриаршем троне. Всеми уважаемый старец вынимает из чаши одну записку с одним именем. Перед собравшимися громко возглашается имя избранника».

Поскольку доступ в Кремль был закрыт и невозможно было провести выборы в Успенском соборе, где традиционно избирались русские патриархи, решено было это сделать в храме Христа Спасителя.

5 ноября, в воскресенье, в храме Христа Спасителя соборяне и верующий народ, который хотя с опаской и боязнью, но пришел на торжество, присутствовали на акте избрания патриарха. На столике перед высокочтимой святыней России — Владимирской иконой Божьей Матери, принесенной накануне из Успенского собора Кремля, поставили запечатанный ковчежец, в котором находились записки с именами кандидатов в патриархи. По благословению митрополита Киевского Владимира, возглавлявшего богослужение, старец Зосимовой пустыни Алексий, трижды осенив себя крестным знамением, вынимает записку и передает ее Владимиру. Тот вскрывает жребий, читает, а затем громко произносит: «Тихон, митрополит Московский и Коломенский!»

Возведение (интронизация) митрополита Тихона в сан патриарха Всероссийского было назначено на 21 ноября, в день праздника Введения Богородицы во храм, но уже в Успенском соборе Кремля, на что было дано разрешение новых гражданских властей. По просьбе Собора власти для проведения интронизации патриарха Тихона выдали из запасников Патриаршей ризницы мантию и крест патриарха Никона, рясу патриарха Гермогена.

В назначенный день, выдавшийся холодным, мокрым и ветреным, все приглашенные на торжество подъезжали и подходили к Кутафьей башне Кремля. Здесь в караулке находились списки, по которым только и пропускали в Кремль. Архиепископ Сергий вместе с архиепископом Антонием Храповицким в одном экипаже подъехали к башне. Оказалось, что далее ехать было нельзя и следовало пешком идти за кремлевские стены к Успенскому собору. На мосту, соединявшем Кутафью башню с Троицкими воротами, раздавались шум и крики, чернели какие-то группы людей, кое-где горели костры. Оказалось, что мост весь заполнен конными и пешими солдатами, грубыми и бесцеремонными. В горку, к Троицким воротам, архиепископам вместе со всеми остальными участниками торжества интронизации пришлось идти по скользкой дороге, падая и спотыкаясь, сквозь этот строй, нередко получая тычки от стражников. У калитки Троицких ворот еще раз проверили пропускные билеты и наконец-то впустили в Кремль.

Внутри Кремль напоминал взятую с боем крепость: повсюду следы разрушения от недавних боев, груды камней, щебня, мусора, обрывки бумаг… Чем ближе к Соборной площади, тем разрушений было больше. В куполе средней главы Успенского собора зияла большая дыра, крыльцо Благовещенского собора было разбито, от снарядов и пуль пострадал Архангельский собор. Собор Двенадцати апостолов, пострадавший больше других, производил впечатление развалин, которые держатся лишь каким-то чудом. Поврежден снарядом был и Иван Великий…

К девяти часам утра в Мироварной палате собрались члены Собора во главе с епископами; члены Синода собрались в храме Двенадцати апостолов, куда ожидался и патриарх. В храме холодно. Западная стена пробита снарядом, и ветер свободно гуляет по церкви. На противоположной стене храма — Распятие Господа Иисуса Христа с отбитыми снарядом руками. Люди входят в храм, благоговейно молятся, потом подходят к распятию и долго смотрят на него. Глубокая скорбь охватывает душу при виде поруганной святыни.