Пушки я всё же приобрёл, да и по полсотни снарядов к каждой, больше просто не было в наличии. Естественно, это была контрабанда, и, естественно, ничего серьёзного найти тут я не рассчитывал, поэтому не удивился малому калибру пушек. Все три морские пушки были одних типа, модели и даже калибра. Видимо, с какого-то боевого корабля сняли, не новые. Это были сорокасемимиллиметровые пушки Гочкиса, не особо сильные орудия, да и вообще барахло, если честно, но пусть будут. Кстати, эти три машинки были французского изготовления, но и у наших они есть, служат в противоминной артиллерии, слабоэффективной, но это покажет будущая война. Пушки будут доставлены к борту «Оки» ночью вместе с морскими тумбами, прицелами и боеприпасами. Светить такую покупку никто не хотел.

Деньги утекали рекой, но я нисколько об этом не беспокоился. Даже в шутку спросил, не достанет ли хозяин магазина два минных пусковых аппарата для миноносцев германского производства и десятка три самоходных мин, как тут называли торпеды. Тот удивился, но обещал подумать, прикинуть. Особо я не обратил на это внимания, махнув рукой.

Дальше весь вечер я занимался с Еном. А завтра после того, как заведу судно в док на модернизацию и покраску, отправлюсь в центр города. Гарин по моей просьбе нашёл место, где продают комплектующие для химической лаборатории, их я и собирался приобрести. Три помещения на борту «Оки» я забронировал для моего личного пользования. В одном, самом большом, разверну лабораторию, рядом будет каморка для хранения реактивов с вытяжкой. В лаборатории установят крепкие железные столы, это при модернизации, корабельный инженер, который этим будет заниматься, уже получил нужные указания. В других двух комнатах размещу купленные в Англии станки, оборудую оружейную мастерскую. Устанавливать их и опробовать рабочие доков будут при мне, ну и железный стол для ремонта сделают.

Внешний порт Киля, Германский рейх.

Борт судна «Ока»

9 ноября 1903 года. Три недели спустя. Полдень

Немецкие противогазы не сказать, что были удобны, однако замены никакой всё равно не было, и угольный противогаз вполне помогал мне орудовать в задымлённом помещении химлаборатории на борту «Оки». Вытяжка работала вовсю, но это не помогало. В последнюю неделю я занимался варкой, варил ни много ни мало взрывчатку. Фактически из-под моих рук выходил настоящий тринитротолуол. Я не говорю, что он не известен, давно уже производят, но, собаки, не продают, всё в армию уходит. Нет его в продаже даже в виде шашек, а мне взрывчатка нужна. Я планировал не только работать на японских коммуникациях, перехватывая суда, что повезут подкрепления японским войскам, когда те будут проводить высадку в Корее, но и устраивать диверсии. Динамит я, конечно, купил, с два десятка ящиков, но мне нормальный тротил нужен.

Пробную партию я взорвал шесть дней назад на пустыре подальше от города. Рвануло хорошо, значит, всё делаю правильно. Сейчас у меня более двухсот килограммовых брусков этого вещества. Добью до трёхсот, и пока хватит. Реактивов больно много уходит, я запас сделал, но, похоже, этого мало, нужно ещё.

«Ока» уже стояла с пустыми трюмами, пулемёты и остальное нужное имущество как хранилось в пакгаузе под охраной ребят Тимофея после вчерашней разгрузки, так и хранится. Я не идиот, занимаясь подобными работами, рисковать грузом. Даже команда в основном была на «Днепре», кроме вахтенных. Вот «Щуки» на месте нашей стоянки не было, в доке всё ещё стояла, как раз покраску проходила. Через три дня я запланировал выход. По всем прикидкам, успеем. Я предполагал здесь дней десять провести, максимум пару недель, но задерживались из-за очереди в доки, да и на загрузку уходило куда больше времени. И ведь взятки не помогали, тут ушлых судовладельцев тоже хватало.

Погода не радовала, но суда крепкие, выдержат, уйдём ниже к экватору, а там потише будет. Трюмы «Днепра» уже были заполнены углем, кардифом. Он же был и в расширенных угольных ямах «Оки». Все припасы погружены, так что ждали только «Щуку».

За эти три недели я сделал всё, что планировал: модернизировал и оснастил суда, подготовившись к дальнему плаванию, в отсеках всех трёх судов были созданы арсеналы стрелкового оружия, они под замком, ключи у командиров охраны. Все три пушки, завёрнутые в брезент, находились в пустом трюме «Оки», там же два минных аппарата и пять десятков мин Шварцкопфа. Честно скажу, не ожидал, что эта просьба выстрелит, но хозяин магазина сделал невозможное, он смог договориться и получил свой отнюдь не маленький процент. Ко мне на борт прибыл штабной офицер Кайзера, морской офицер местной базы. Сумма, которую он затребовал, вызвала у меня подёргивание левого века от ошеломления, но в качестве бонуса я попросил семидесятишестимиллиметровую морскую пушку с лафетом и три сотни снарядов. В качестве бонуса она не прошла, пришлось накидывать, но торпедные аппараты, мины и пушка со снарядами были мной получены, тоже ночью. Кстати, снаряды к пушке, а почти все они были осколочно-фугасными, начинены тротилом. Сама пушка была из резерва, вроде английская.

То, что бумаги в России дошли до кого надо, я узнал спустя две недели. Пять дней назад в порт Киля вошла русская канонерка, и с неё было несколько высадок экипажа на берег. Канонерка простояла ночь, а утром ушла. Никто не знал, что ночью с борта канонерки к нам перешло тридцать четыре добровольца. Все моряки, солдат не было, но шесть кондукторов, морских унтеров, ясно давали понять, что теперь с управлением судов проблем не будет, мы закрыли много свободных должностей. Теперь и коки были, и Ен вернулся к своим обязанностям, да и проблема с радистами была снята. Жаль, что офицеров так и не было. Это Гарин через наше консульство передал просьбу набрать добровольцев, вот на попутном корабле и закинули их нам. Всех, кого успели набрать.

А мне передали письмо с благодарностью за доставленные документы. Больше в письме ничего не было.

Вот так постепенно мы и готовились. На второй день после нашего прибытия из вояжа в Англию парни Трофима достали с пакгауза все шесть «мадсенов» под русский патрон, по два в арсеналы каждого судна, и активно испытывали их. За три недели вполне серьёзно обучив всех наличных солдат использованию этого оружия и даже ремонту, сломали-таки один пулемёт. Сам чинил, знаю. Да и матросы проходили первичное обучение, но не такое ожесточённое, как у бывших солдат. Все были заняты, все готовились сами и готовили суда к выходу…

Проверив термометром температуру в одной из колб, я заметил мигание сигнальной красной лампочки над входной дверью. Это я сразу запретил ломиться ко мне в лабораторию, не стучать и не кричать. Для того чтобы срочно вызвать меня из помещения, я сделал сигналку. Нажимаешь кнопку у входа, и загорается лампочка.

Недоумевая о причинах вызова, прикидывая, не снова ли это на берегу панику подняли, подошёл к двери, стягивая резиновые перчатки. В первую мою варку тротила на берегу, заметив странный дым из вытяжки, решили, что на судне пожар. Еле успокоили, а то к нам чуть не рванули пожарные баркасы.

Заперев дверь, я вышел к вахтенному матросу, который и сигналил, с облегчением стянул противогаз, с наслаждением вдохнув свежего воздуха, и спросил: