— Дедуля, это совсем не по-христиански! — возмутилась Алиса. — К тому же я не думаю, что все эти перестрелки связаны с моими занятиями.

— Алиса, — попросил дедуля, взяв ее руки в свои. — Обещай мне одну вещь. Когда все это закончится, ты найдешь себе другую работу! Сейчас я тебе ничего сказать не могу. Пойму, что там за темные дела, тогда объясню тебе все.

Алиса удивленно посмотрела дедуле в глаза.

— Тайны? — переспросила она. — У тебя тайны?

— Да не тайны, — развел руками дедуля. — Просто одну статью прочел и задумался…

— Алиса! Вы где? — раздался из комнаты встревоженный голос Сары.

Высокая гостья ждала, а это значило, что все разговоры придется оставить на потом.

Алиса старалась не думать утром. Она всегда просыпалась с трудом, потом бродила по дому, стараясь не смотреть на компьютер. Затем следовало долгое кофепитие с сигаретой — Алиса готовилась к рабочему дню. Иногда ей казалось, что ее организм протестует против насилия над собой. «Дедуля нрав, — думала она. — Надо уходить… А то я совсем перестану писать. И читать тоже перестану. Мне везде будут мерещиться «негры». Как же читать после этого? Думаешь, читаешь Д. Г. Лоуренса — а на самом деле это не Лоуренс, а Луи Армстронг… Прав дедуля! Надо подумать над Валериным предложением. Для создания кулинарных рецептов тоже пригодится мое филологическое образование…»

— Интересно, сколько она может стоить? — прервала ее мысли Елизавета, задумчиво глядя на «Святую Деву».

— Лет на десять безбедной жизни хватило бы, — предположила Алиса. — Ты хочешь ее украсть и продать?

— Не я, — отмахнулась Елизавета. — Эти типы, которые мелькают в наших окнах…

— Типы про нее не знают пока. Они по какой-то другой причине нами интересуются.

— Узнают, — зловеще усмехнулась Елизавета. — Заглянут еще пару раз в окна и быстренько приметят…

— Глупости какие! Может быть, они все-таки дома перепутали — в это я скорее поверю!

— А если их интересует наша Сара?

От неожиданности и смелости предположения Алиса застыла, как каменное изваяние, и уставилась на Елизавету.

— Зачем им Сара? — спросила Алиса.

— Откуда я знаю? Может быть, Сара перевозит наркотики… Она их кинула и решила деньги от «белой смерти» себе в карман положить. Или они предварительно договорились с Мерзавцевым. Организовали встречу читателей с псевдописателем. Чтобы не возникало подозрений… А сами в это время постараются сбыть наркоту с рук…

— Ты что, с ума сошла? — испуганно прошептала Алиса.

— Весь мир сошел с ума, — томно ответила Елизавета. — Особенно он сошел с ума из-за наркоты… Она стоит дорого, побольше, чем твоя икона, так что вполне возможно, что Саре хотелось подработать… Твои опусы приносят ей слишком маленький доход. Или она пала жертвой чьих-то интриг. Например, у нее на глазах погибли жених и дети-близнецы. Она тронулась рассудком, поверила, что это она и есть Сара Мидленд. То есть ей это внушил нанятый Мерзавцевым психиатр… По-русски она ведь хорошо говорит, правда? И свято верит, что все книжки про Элайзу она написала. А жениха и детей убили, и вот теперь мафия думает, что она опасный свидетель. Вот и пытаются устранить ее, а заодно и тебя. Так что можно эту версию рассмотреть, если тебя не устраивает наркота…

— Не устраивает, — подтвердила Алиса. — Какая-то глупость пришла тебе в голову с этой наркотой! И вторая версия мне тоже совсем не правится. Да и при чем тут Сара? Этот тип ждал меня…

— Ну, это бабушка надвое сказала, — покачала головой Елизавета. — Он мог подумать, что вы поедете вдвоем. Может быть, он вас вообще перепутал…

— Тогда у Сары есть нечто такое, что интересует наших бандитов… Или она шпионка.

— Она не иностранка. — Елизавета торжествующе посмотрела на Алису.

— Почему?

— А сама вспомни… Как она назвала дедулю? Пастором… А в Англии, между прочим, викарии. А пасторы — у американских протестантов.

Алиса вспомнила о бандитах и представила Леху, который смотрел на Сару влюбленным взором, потом несчастного деда, который отправился показывать Саре город. Сердце ее сжалось.

«Как коварны женщины, — подумала Алиса. Эта «англичанка» умудрилась за один какой-то день покорить два мужественных русских сердца, что же она натворит, если задержится тут на неделю?»

— Ну, тогда получается полная ерунда, — сказала Алиса. — Если уж ты хочешь знать мое мнение…

Елизавета удивилась. Ее не интересовало Алисино мнение, но она тактично промолчала.

— Сара сама плетет интриги!

— Тогда она себя странно ведет. В ее взгляде иногда проскальзывает недоумение, а иногда — возмущение!

— Может быть, она и сама ничего не знает? — предположила Алиса, удивившись тому, что Елизавета тоже подметила странное выражение Сариных глаз.

— Как это — не знает? Ты хочешь сказать, что эта мошенница не соображает, что ввязалась в грязную игру?

— А если она не мошенница? И считает таковыми нас? Если она и в самом деле Сара Мидленд? И писала романы? Но наши толстяки украли у нее имя и заставили писать за нее меня!

— Я же говорю, что тебе пора писать детективы, Павлищева! — звонко захохотала Елизавета. — Такие глупости придумала — ровно на двухтомную Таню Привалову! Никакая она не англичанка!

— А если она англичанка-протестантка? — не сдавалась Алиса.

— Ага, гугенотка… Возьми том Агаты Кристи и найди хоть одного пастора!

— А патер Браун?

— Так ведь патер!

— Давай с ней поговорим, — предложила Алиса, устав от спора. — В конце концов…

— В конце концов, — прервала ее Елизавета, — она вряд ли тебе много расскажет. Если она что-то знает, она накрепко повязана с нашей «толстопузой бандой», а если сама находится в неведении, тем более не сможет тебя просветить.

— Тогда остается дедулино предложение, — мрачно заявила Алиса.

— Какое?

— Исповедь…

— Господи! — всплеснула руками Елизавета. — «Они возили бедную Кончиту в церковь, она призналась во всем», — процитировала она свое любимое произведение и засмеялась. — Когда вы с дедулей сообразите, что на дворе уже — новый век? Люди после девятнадцатого сильно изменились… Мне грустно говорить тебе об этом, но куда нам деться от реальных фактов? И почему вы решили исповедовать эту «шестерку»? Займитесь уж тогда рыбами покрупнее… Происповедуйте Мерзавцева, например. Вдруг по его щеке пробежит слеза раскаяния… — Выдав длинную тираду, Елизавета погрузилась в размышления. — Надо ей подкинуть аманта, — наконец-то нарушила затянувшееся молчание Елизавета. — Мне она показалась немного… Как бы это сказать? Нимфоманкой. Наверняка в минуту близости она будет склонна к откровенности…