– И что же теперь будет? – поинтересовалась я у женщины, которая, по всей видимости, хорошо разбиралась в финансовых вопросах комбината. Наверное, она занимала должность бухгалтера, может быть, даже и финансового директора.

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Надо решать вопросы с самой Татьяной Анатольевной. Может быть, придется закрывать хладокомбинат на время, так как нам негде хранить готовую продукцию, сейчас работает только одно хранилище, которое у нас предусмотрено в случае сбоя в работе основных холодильных установок. Но в него вмещается не весь объем продукции. Холодильники мы заполним за сутки полного рабочего дня, а дальше что? – женщина очень близко приняла к сердцу случившееся на предприятии и сейчас уже разговаривала с нами взволнованно. – А может быть, вообще Бурлаева закроет хладокомбинат навсегда? Возможно, это будет верное решение, мы и так потеряли своих постоянных клиентов. Продукция хладокомбината не нужна рынку сбыта. С такими показателями мы все равно обанкротимся рано или поздно.

– Неутешительные прогнозы, – вздохнув, проговорила я.

– А где можно найти Татьяну Анатольевну, вы не подскажете? – поинтересовался Гурьев у бухгалтера.

– Понятия не имею, – ответила женщина и посоветовала: – Вы ей позвоните на сотовый или домой.

– Она не отвечает ни на одном телефоне, – сообщила я.

– Странно, – проговорила женщина и направилась к своему кабинету.

– Еще бы не странно, – поддержал ее Валера. – Бурлаевой сейчас надо решать финансовые вопросы, а она мотается черт знает где.

– Поехали к ней домой, – предложила я.

– А если ее и там не будет? – с опасением спросил Гурьев.

– Тогда заявим в милицию, – с уверенностью в голосе сказала я.

Мы вышли с территории хладокомбината, так и не выяснив, где находится Татьяна Анатольевна. На автобусной остановке почти никого не было. Основной наплыв пассажиров, которые торопятся на работу, и студентов уже закончился, поэтому и транспорт стал ходить хуже. Мы дожидались нужного нам автобуса почти полчаса. Только сейчас я пожалела о том, что не договорилась с Костиком, чтобы он отвез нас.

Наш автобус подошел почти полный, но мы с Валеркой все-таки втиснулись в толпу пассажиров. Только еще через минут двадцать мы доехали до дома Бурлаевой.

Новостройки, которые за несколько лет преобразовали участок центра города, заполненного ветхими частными домами, были в основном девятиэтажными. Но Бурлаева жила в четырехэтажном доме индивидуальной планировки. Я уже однажды была у нее дома и даже знала номер кодового замка на подъездной двери. В подъезде было чисто и ухоженно.

Татьяна Анатольевна занимала весь этаж. Ее четырехкомнатная квартира была просто огромной по площади. Мы остановились около железной двери, и я прислушалась. В квартире было тихо. Валерка нажал на кнопку звонка, и послышалась переливистая трель соловья. Но на звонок никто не отреагировал, поэтому Гурьев позвонил еще раз.

За дверью опять была тишина. Это показалось мне подозрительным. Надежда, что Бурлаеву мы застанем дома, у меня была, но она таяла с каждой минутой. Валера нерешительно мялся около двери, осматривая замок.

– Эх! Был бы сейчас с нами Шилов, мы бы хотя бы дверь вскрыли, – произнес он с сожалением.

– Зачем это? – ужаснулась я предложению Валеры. – Сама же Бурлаева вне подозрений. Зачем нам обыскивать ее квартиру?

– А если Татьяну Анатольевну отравили и в квартире сейчас лежит ее бездыханный труп? – проговорил Гурьев, покосившись на дверь.

– Валера, хватит тебе говорить всякую ерунду, – остановила я Гурьева. – И так тошно.

Валерка напоследок еще раз нажал на кнопку звонка, и мы уже хотели спуститься по лестнице к подъезду, как вдруг послышался звук отпираемого замка. Кто-то откликнулся на наши настойчивые звонки. Я резко остановилась и подбежала к двери. На пороге возникла сама Бурлаева. Она смотрела на нас с удивлением и испугом. Я же обрадовалась уже тому, что Татьяна Анатольевна жива и здорова. Хотя выглядела она не лучшим образом. На лице не было ни грамма косметики, а под глазами образовались синяки: сказывалось постоянное недосыпание и нервотрепки. По всей видимости, Татьяна Анатольевна никуда не выходила из дома с самого утра. Одета она была в свободный махровый халат, а волосы были собраны в простенький пучок.

– Ирина Анатольевна? – удивилась Бурлаева. – Вы? Как вы меня нашли?

– Вас действительно отыскать было очень трудно, – согласилась я с Татьяной Анатольевной. – Ваш мобильник отключен, домашний и рабочий телефоны тоже молчат. Мы к вам на работу ездили, но безуспешно, а потом решили домой заглянуть. Хорошо еще, что вы нам хоть здесь дверь открыли.

Последнее замечание я произнесла не без раздражения, так как была оскорблена таким отношением ко мне Бурлаевой. Похоже на то, что Татьяна Анатольевна совершенно не рада меня видеть и намеренно избегает общения.

– Мы пройдем? – попросил Валерка, чтобы не продолжать разговор на пороге, и уверенно вошел в квартиру.

– Да-да, конечно, заходите, – проговорила Татьяна Анатольевна поспешно.

Мы прошли в зал и уселись на широкий кожаный диван. В квартире был беспорядок. Такое ощущение, что Татьяна Анатольевна куда-то поспешно собиралась. Одна из полок огромного стенного шкафа была отодвинута, а рядом стояла сумка, почти заполненная вещами.

– Вы уезжаете? – прямо спросила я Бурлаеву, оглядевшись в зале, где я уже была однажды.

– Да, я не могу больше этого выносить, – проговорила Татьяна Анатольевна, осторожно присаживаясь на кресло, на подлокотнике которого стояла пепельница, заполненная окурками.

Что-то я не помню, чтобы Бурлаева курила. Хотя вполне возможно, что она таким образом пытается успокоить свои нервишки. Я пригляделась к содержимому пепельницы. Несколько тонких окурков женских сигарет могли бы остаться и после Татьяны Анатольевны.

– Вы не представляете, во что превратилась моя жизнь за эти три дня, – произнесла Татьяна Анатольевна и достала из бара пачку сигарет.

Не спрашивая разрешения, она закурила. Я обратила внимание на сигареты и сравнила их с окурками в пепельнице. До нашего прихода курила сама Бурлаева. В комнате не было прокурено, так как окна были открыты и работал кондиционер.

– А почему вы не отвечаете на телефонные звонки? – поинтересовался Валера, усаживаясь поудобнее в роскошном мягком кресле.

– Я боюсь, – проговорила Татьяна Анатольевна и бросила на меня испуганный взгляд. – Я боюсь, что со мной что-нибудь случится. Я уже не знаю, что последует за пожаром. Но мне хватает и того, что есть, чтобы покончить со всем этим. Сейчас я просто хочу уехать куда-нибудь на время. Я уже прозвонила туристические компании, поеду на Кипр. Виза у меня готова…

– Как это на Кипр? – удивилась я. – А кто же тогда займется хладокомбинатом? Там, между прочим, вас разыскивают. Надо же принимать решение о закрытии предприятия или о приостановке его деятельности.