Я закончил свои дела, принял душ и оделся. В гараже я вдруг решил вместо «Ауди» поехать на винтажном «Порше 911» 1976 года, который купил после первой крупной сделки. Я объехал Пайк и направился к реке, затем выехал на Сторроу-драйв. На реке было полно гребцов из колледжа, они готовились к соревнованию. День стоял идеальный, небо бороздили только газовые следы самолетов. Я посмотрел наверх и задумался, нет ли среди них следа от самолета, который увозит мою жену во Флориду.

Со Сторроу-драйв я выехал на Солджерз-Филд-роуд, затем свернул на Волтхем и Ньютон до Бостон-Пост-роуд и поехал на запад, через пригород, к Винслоу. Переключая скорость, я пожалел, что взял «Ауди» с автоматической коробкой передач, следующую куплю с «механикой».

Я поехал по Мейн-стрит через центр города в поисках парковки; было на удивление многолюдно. Студенты большими группами переходили улицу. В основном девчонки в джинсах и сапогах с волосами, собранными в хвостик. Пропуская их на пешеходном переходе, я взглянул сквозь щель металлических ворот на кампус колледжа и заметил три низких кирпичных здания вокруг ухоженной лужайки. Вдоль вязов шла тропинка через кампус. Может, Лили в одном из тех зданий? Интересно, приносит ли она еду с собой и ест в офисе или обедает в центре города? В конце концов, сегодня пятница, солнечный октябрьский день. Машина позади меня засигналила, и я тронулся с места, затем свернул с Мейн-стрит в переулок к платной парковке. Я оставил машину и вернулся пешком к ресторанам, мимо которых проехал. Ресторан, о котором я читал – «Карвери» – находился здесь, но я выбрал другой, «Элисонз», со столиками на улице, прямо напротив полуденного солнца и кампуса Винслоу. Подозвав официантку-студентку колледжа, я заказал «Кровавую Мери» и кобб-салат и стал наблюдать за прохожими. Студенты с серыми, изможденными лицами, похожие на убежденных молодых феминистов, тащили на спинах тяжеленные рюкзаки. Кроме студентов встречались домохозяйки средних лет, которые вышли за покупками или пообедать. На них были вязаные шарфы и юбки с оборками, скрывающими их бедра. Я заметил несколько профессоров – мужчин с плохой стрижкой, в твидовых пиджаках, и женщин, напоминавших состарившихся мрачных студенток. Но Лили я не увидел, даже когда после обеда и второй «Кровавой Мери» решил прогуляться по кампусу колледжа.

Там было красиво, кампус располагался на откосе, который вел от центра города к пруду, окруженному пешеходными дорожками. Я присел на деревянную скамью в ботаническом саду, рядом со зданием консерватории с высокой остроконечной крышей. Было безлюдно, и я представил, что именно в таком месте Лили могла бы обедать. На этой скамейке. Я сидел, пока на небе не появились тучи, солнце исчезло, и внезапно похолодало.

Я забыл продлить парковку после обеда и нашел под «дворниками» штраф от города Винслоу. Пятнадцать долларов. Я положил его в карман куртки и сел в «Порше». Неожиданно я почувствовал усталость и поехал по Пайк до самого Бостона, вернувшись домой как раз в тот момент, когда пришло сообщение от Миранды. Она писала, что благополучно долетела до Майями, и праздник уже начался. Я ответил ей, затем сел за компьютер, чтобы проверить почту. Работы было мало, хотя я в ней и не нуждался. Рынок акций после многих лет стагнации снова пробудился. Денег хватало, и работа стала для меня лишь средством заполнить время.

Еще одно сообщение от Миранды: Не забудь достать баранину из морозилки.

Я поблагодарил ее за напоминание.

Я действительно забыл про баранину, спустился на кухню, достал мясо из морозилки, положил его под воду, открыв кран. Следующее сообщение от Миранды удивило меня, как и ее сентиментальное прощание. Неужели она задумала что-то гнусное? Или она порвала с Брэдом и внезапно решила покаяться? Даже если так, это не умаляло ее вины передо мной.

Я зашел в винный погреб, примыкавший к кухне, и выбрал «шираз», который прекрасно подойдет к баранине. Я откупорил бутылку и сцедил вино. Мясо оттаяло, я оставил его в пластиковой упаковке в миске с холодной водой и поднялся в гостиную. Я еще не смотрел сегодняшние газеты, поэтому уселся в кожаное кресло и стал читать свежие новости, попивая джин с тоником. Затем, отложив газету, я стал думать о Брэде, Миранде и Лили и обо всем, что случилось и случится вскоре – с того дня, когда познакомился с Лили в аэропорту. Мыслями я невольно возвращался к тому кошмару, который разбудил меня утром. К тому жуткому чувству невозможности вернуться назад и оживить человека, которого ты убил. Ты уже не сможешь проснуться от кошмара и убедить себя, что, хотя в твоей жизни было немало грехов, ты все-таки не убийца. И внезапно я осознал, что мой план убить Миранду и Брэда – это возможность положить всему конец, чтобы сблизиться с Лили, но для этого мне совершенно не нужно совершать убийство. Я просто скажу Миранде, что хочу развестись с ней, затем напишу Лили по электронной почте и приглашу ее на ужин. Никто, кроме нас, не узнает о планах, которые мы строили. Миранде достанется Брэд, а мне – Лили, и мир не рухнет. Мне всегда удавалось разделять и властвовать, и я спрячу весь свой гнев и позор в коробку и закрою ее на ключ. Я передам свой брак юристам; половина моих денег – более чем достаточно. Какое облегчение. Словно я проснулся от кошмара и понял, что это всего лишь сон, а не реальность.

В дверь позвонили, я вздрогнул.

Подойдя к двери, я инстинктивно взглянул на часы. Чуть больше шести. Кто это может быть? Вероятно, курьер; я стал вспоминать, не жду ли я посылку.

Я приоткрыл дверь, не снимая цепочки. Это был Брэд Даггет, он смущенно улыбался. Я не сразу осознал, что Брэд, из Мэна, стоял на ступеньках моего дома в Бостоне. Это казалось нелепым, подобно тому, как увидеть человека в смокинге на деревенской ярмарке.

– Тед, – сказал он, запыхавшись. – Слава Богу, ты дома. Мы можем поговорить?

– Конечно, – сказал я, снял цепочку и открыл дверь. – Заходи.

Не успел я договорить, как пожалел об этом. Вряд ли Брэд проделал весь этот путь из Мэна, чтобы принести мне добрые вести. Он уже ступил за порог, и я удержал дверь, мешая ему войти.

– Брэд, зачем ты приехал?

– Впусти меня, Тед. Я объясню. – Его голос дрожал, я почувствовал запах алкоголя. Наши глаза встретились, и мне вдруг стало страшно. Я уперся в дверь, но Брэд не двигался. Он полез в карман куртки, и я увидел пистолет.

– Впусти меня, Тед, – повторил он, я отступил, и Брэд вошел в мой дом.

– Что стряслось, Эддисон? – спросила я.

– Чертов Нолан, – ответила она, спускаясь за мной вниз. Она стряхнула капли дождя с куртки, и они попали мне на волосы.

– Вы поругались? – спросила я, когда мы вошли в квартиру.

Она взглянула на меня и ладонью вытерла слезы со щеки.

– У него девушка в Техасском университете. Настоящая девушка.

– Черт, – сказала я. – Как ты узнала?

Эддисон рассказала, как вошла в его почту на компьютере и прочитала письма, и как он признался во всем и хотел давно рассказать ей про Линду, но сначала думал, что у них ничего серьезного, а потом запутался. Слушая краем уха, я откупорила бутылку вина и налила Эддисон, но сама отчаянно пыталась придумать, что делать, когда Эрик вернется. Отказаться от плана, рассказать Эрику, что в курице наверняка есть кешью, или сыграть эту пьесу до конца – на глазах у Эддисон? В каком-то смысле присутствие Эддисон облегчает задачу. Она подтвердит мою версию: подвыпивший Эрик случайно съел индийскую еду с кешью, а мы не смогли сразу найти шприц с инъекцией. Однако ее присутствие может создать немало проблем. Что если она вызовет скорую, которая успеет приехать вовремя? Она может заметить, что инъекции Эрика окажутся не там, где он их оставлял. А если Эрик спросит, есть ли в курице орехи, я не смогу соврать перед ней. И, самое главное, нечестно по отношению к Эддисон – заставлять ее смотреть, как Эрик умирает от анафилактического шока. Я решила отменить.