Туровский спокойно выслушал версию Звонаревой.

Второй мужчина, его звали Жан, по определению Аллы, годился только на роль любовника. Одна лишь странность: и этот был одет в черный костюм. Но он мог быть любовником– мазохистом. Алла как-то видела по телевизору сериал, где один мазохист привязывал себя к кровати и… Ну, если он не хочет, она может ничего не рассказывать!

Ирина Аркадьевна проводила Жана довольно любезно. Они с Воеводиным повезли его обратно в город, а та дама с внешностью сериального адвоката добиралась обратно сама. Видимо, чем-то не угодила вредным хромоножкам Воронцовым.

Если отбросить в сторону версию о любовнике (вот какая Алла покладистая помощница!), то Жан похож на сериального доктора. Алла видела «Скорую помощь», тактам красавчик Джордж Клуни… да, Жан вылитый Клуни, только несколько моложе. И про препараты говорит с такой же приятной, нежной хрипотцой… Или про препараты говорила Ирина Аркадьевна? Алла точно не помнит. Она очень удивилась, это ей помешало ухватить смысл диалога.

Профессор со студентом все это время сидели в кабинете. Аллочка хмыкнула, наверное, искали акции в томах классиков. Про диету Ображенский с ней не заговаривал, Алла же съела только два банана. Маша предлагала ей подкрепиться, но она устояла. Ага, в гостиную приходила Маша, она видела, как приехали Ирина с Воеводиным и Жаном.

Еще был телефонный звонок, и ей померещилась в зарослях зимнего сада похищенная картина. Да, эта самая, которая всегда после похищения благополучно оказывается на прежнем месте. Если картина привиделась, то звонок был самый настоящий. Кто звонил, она не знает, но этот негодяй назвал ее «рыжей куклой». Туровский не думает, что это комплимент? Нет. Зря. Голос у наглеца был довольно сексуальный.

Все ли это? А что он еще хочет от нее услышать?

– Спасибо, Аллочка, – проникновенно, хищно глядя ей в глаза, сказал Андрей. – Ваша помощь бесценна. С нею я выйду на след врага и покажу ему, кто такой сыщик Туровский. Что бы я без вас делал?! – внезапно заявил он.

«Только не поддаваться на мужские провокации, – сказала себе Алла, отводя от него глаза. – Достаточно Воеводина. Достаточно моего разбитого сердца. Говорят, со временем неприятности забываются. Сколько мне нужно будет времени, чтобы забыть Владимира?..»

«Наивная дурочка, – думал Туровский, направляясь к кабинету профессора, – все видела и ничего не поняла! Вот и утверждай, что женщины умнее мужчин. Смешно! Если бы все не было так печально. Не нравится мне этот звонок. Зато я ей нравлюсь!»

Поздний завтрак прошел спокойно. Профессор отметил, что наконец-то ночь отсутствующая за столом Алла провела у себя в комнате, а не бегала по дому в поисках мнимых грабителей. Он позволил ей небольшой перерыв в диете, но девица сама не захотела за ужином есть отбивную, чем-то была расстроена. Видимо, у нее проснулась совесть. Студент Горюнов, услышав про совесть, поддержал учителя. Супруги Воронцовы дерзко хмыкнули. Они в этот атавизм совершенно не верили, но доказывать собравшимся в гостиной ничего не стали. Девица ночью не кричала, а это уже что-то.

Туровский заметил, что постоянные опоздания к завтраку скажутся не лучшим образом на фигуре племянницы профессора. Тот с ним не согласился, заявил, что диета включает в себя, помимо загрузочных, обычные разгрузочные дни. Как только Алла спустится, она может съесть традиционную запеканку. Машка кивнула, запеканка ждала несчастную.

Но ни через час, ни через два Алла Звонарева вниз не спустилась.

Профессор со студентом привычно исчезли в кабинете, Воронцовы резко собрались и уехали, компанию Андрею составили Ирина с Владимиром. То, что брат с сестрой остались дома, не понравилось сыщику. Он вовлек пару в разговор об искусстве.

После трех часов дня Туровскому стало окончательно ясно: Алла не спустится.

Он извинился перед Ириной, Владимир к этому времени уехал в город, поднялся наверх и постучал в комнату Звонаревой. Ему ответила тишина. Нисколько не упрекая себя в том, что может нарушить покой одинокой девушки, Туровский решительно толкнул дверь плечом. Дверь оказалась открытой. Но Аллы Звонаревой в комнате не было!

– Сбежала, – констатировала поднявшаяся следом за ним Ирина Аркадьевна. – Я на ее месте поступила бы так же, – добавила она, поморщившись. – Все эти бананы, запеканки – такая гадость. Нормальный человек не сможет долго выдержать.

– Она не нормальный человек, – прошептал Туровский, разглядывая комнату.

– Вот и я о том же, – обрадовалась Ирина, – дура дурой! Но совершила единственно умный поступок – сбежала.

– Сбежала ли? – усмехнулся Андрей, глядя на строй флаконов и баночек перед зеркалом.

Он понял сразу, что Алла отсюда ушла не добровольно.

Ни одна девушка схожего материального положения никогда не бросит ланкомовскую помаду, подаренные французские духи и весь свой нехитрый гардероб. Ее соблазнительная блузка мирно висела на спинке стула, на нем же были аккуратно сложены джинсы, на полу лежали туфельки. Тапок, ее замечательных розовых тапок с заячьими ушами, нигде не было!

Туровский, не обращая внимания на Ображенскую, принялся искать их по всей комнате.

– Что вы делаете? – испугалась Ирина.

– Граната, – бросил Андрей, – здесь может быть опасно, вам лучше уйти!

Он хотел отделаться от навязчивого свидетеля, но Ображенская решила не отходить от него ни на шаг.

– Чушь, – сказала Ирина, – девица просто сбежала. Сбежала в том, в чем была! К тому же вы правильно заметили, она ненормальная.

– Все может быть, – не стал спорить с хозяйкой дома сыщик и вышел из комнаты Звонаревой.

Туровский пошел прямиком к профессору.

Побежавшая за ним Ирина предложила осмотреть сад, летний и зимний, прогуляться к бассейну, расспросить соседей, вдруг кто-то видел, как Звонарева садилась в автобус.

– Можно же поехать к ней на квартиру! – крикнула Ирина, врываясь вместе с сыщиком в кабинет мужа. – Хотя, я думаю, она сбежала к какой-то подруге!

– Кто сбежал? – Ображенский поднял глаза поверх очков и пристально уставился на сыщика.

Студент Горюнов вжался в стул. Первой его мыслью было, что Мария сбежала с украденным добром. А они крали его, между прочим, вместе! И она обещала поделиться.

– Пропала Алла, – мрачно бросил сыщик, усаживаясь напротив профессора.

– Андрей Александрович хочет сказать – сбежала.

Ирина улыбнулась мужу и присела на кожаный диван.

– Нет, – возразил Андрей, – она пропала.

– Мария! – взвизгнул профессор. – Машка, черт тебя возьми! Тащи свою толстую задницу в кабинет!

– Иван! – обомлела Ирина Аркадьевна. Вот она, революционная беспородность, лезет изо всех дыр.